«И мы все верим», — подумал я. Если это влияло на что-то.
— Это он, — сказала мама Перри, глядя на окна. — Я таким его и помнила.
Я кивнул. Дом не изменился. Это должно было предупредить, ведь жизнь в Нью-Йорке быстро менялась, но нет.
Но дом выглядел заброшенно. Дверь на крыльце треснула, дом словно прятался в своих темных окнах. Соседи, что были близко по бокам, были живее и ярче. Их дома словно плясали в воздухе.
Это здание казалось мертвым.
— Думаю, тут никто не живет какое-то время, — сказал Максимус, я увидел, как он разглядывает горшок с пальмой. Дерево было сухим, сжавшимся, мертвым.
— Наверное, — я моргал от того, как растение изменилось. Такое место пустовало бы в городе не дольше недели.
— Мы его увидели, — быстро сказала Ада. — Пора обратно.
Я посмотрел на нее, заметил, как она напугана. Она терла ладонями руки, словно тут не было жарко.
— Еще нет, — сказала ее мама, я увидел ее на крыльце, она открыла дверь дома.
— Мам, нет, — голос Перри словно унес ветер, которого не было.
Было поздно. Она пропала внутри.
Отлично. Я не собирался ее туда впускать. Это был не ее дом.
Я взбежал по ступенькам, ладонь скользнула по черным железным перилам. Я прошел за ней в прихожую.
Я тут же ощутил перемену в давлении воздуха. Я двигал челюстью, чтобы уши щелкнули, пока озирался.
Я озирался в прихожей. Тело успокоилось, словно меня охватило понимание. Я правильно сделал. Не знаю, как, но я поступил верно, придя сюда и приведя всех.
Место было темным, со знакомыми тенями. Толстый слой пыли на полу и люстре сверху. Все было, как я помнил, даже мебель. Те же картины висели на стенах, включая ту, что я любил «Завтрак гребцов» Ренуара. Мама Перри пошла вперед, осторожно ступала по прихожей, а я свернул в гостиную.
Там было светлее, большие окна выходили на улицу. В углу была елка, ветви стали ломкими, но остались зелеными, паутина висела с гирлянды. Страннее было то, что под ней были подарки. Несколько, но там, в обертке. Ждали.
Я смотрел туда пару мгновений. Я почти мог разглядеть на одном из них «Деклан». Странное гудение доносилось из подарка, и я захотел открыть его, но рядом оказалась Перри.
— Что такое? — выдохнула она, воздух застыл облаком перед ее лицом. Я даже е заметил, что тут было холодно. — Тот, кто тут был, съехал перед Рождеством, — она робко прошла по комнате к камину, на котором стояли трофеи Майкла. — Поверить не могу, что они не забрали вещи.
«Я был тут последним», — подумал я, она разглядывала ближайший приз.
Она посмотрела на следующий, моргая.
— Все они для Майкла О’Ши, — сказала она тихо и в смятении. — Не понимаю, — она посмотрела на меня. — Декс, твоя семья была последней в этом доме?
— Это наши вещи. Но я не знаю, должны быть другие люди. Это было давно. Мы бы продали дом, я знаю.
— Ого, — Максимус стоял за мной и смотрел на все. — Ты это ощущаешь, да?
— Холодно, — Ада вошла последней. — И мне не по себе, — она начала закрывать дверь, и Максимус закричал. — Нет!
Но было поздно. Дверь закрылась. Почему-то я улыбнулся.
Ада странно посмотрела на Максимуса и дернула за ручку двери. Дверь открылась, и я увидел облегчение на его лице. Он словно ожидал, что нас запрут внутри. Я тоже так думал. Я даже хотел этого.
Я был здесь и не собирался уходить.
Я был дома.
— Это место тебя пугает? — сказал я Максимусу с ухмылкой.
Он осторожно посмотрел на меня.
— Тут что-то не так, — он посмотрел на Перри. — Ты ощущаешь тяжесть воздуха.
— Это от пыли, — Ада сморщила нос. Она пошла за мамой. Когда она миновала картину Ренуара, что-то там пошевелилось. Едва заметно. Ада не уловила этого. Но черные глаза женщины на фоне, у перил, проводили ее взглядом.
А потом посмотрели на меня. Я вдохнул, ощутил ладонь на запястье.
Я вздрогнул, обернулся и увидел Перри, с болью глядящую на меня.
— Что такое? — спросила она.
Я покачал головой, взглянул на картину. Она не двигалась. Я обрадовался, что дверь открылась, когда Ада проверила. Я не знал, почему часть меня хотела тут остаться. У меня уже были проблемы с головой.
«Не говори им этого», — сказал мужской голос в моих мыслях.
Я обернулся, думая, что это Максимус говорит за мной. Но он замер у лестницы, словно думал, идти наверх или нет. Я хотел сказать ему, что это плохая идея. Что все это — плохая идея. Но ясность пропала.
И я хотел исследовать.
— Куда ушли мама и Ада? — вдруг в панике спросила Перри.
— Мы на кухне! — прозвенел голос Ады из-за угла.
— Нам стоит держаться вместе, — сказал Максимус, отойдя от лестницы. — А наверх идти не стоит.
Я невольно рассмеялся.
— Это не дом с призраками, Скуби Ду.
Они с Перри переглянулись и промолчали. Я начинал ненавидеть эти их взгляды и невысказанные слова. Но я пошел за ними.
Кухня не изменилась совсем. Я такой ее и помнил.
Стол был накрыт на троих. Во главе села бы Пиппа. Два других места были напротив друг друга посередине. Места для отца не было — он не бывал дома — а маме накрывать перестали. Она не была трезвой.
Посуда была с черными, белыми и красными рисунками, Пиппа выбрала что-то шведское для тарелок, ножей и вилок. Похожие рисунки были на салфетках в серебряной подставке. У ее места был белый стакан, у двух других — чашки.
На одной чашке был Майкл. На другой — Деклан.
Мама Перри замерла возле них. Она медленно повернулась ко мне.
— Не понимаю, — сказала она. — Почему это еще здесь?
Ответа у меня не было.
Перри и Максимус молчали, пытаясь понять. Ада заглянула в чашку Майкла.
— Фу! — завопила она и отпрянула к маме, что поймала ее. Она зажала рот рукой, словно ее тошнило.
Я с любопытством подошел и заглянул. Чашку до краев наполняли черные трепещущие насекомые. Я смотрел на них, пытаясь понять, почему они знакомы мне.
— Что там? — Перри была за мной.
Я оглянулся и улыбнулся.
— Просто чай Майкла.
Она нахмурилась, чуть побледнев.
— Декс. Что происходит?
Я пожал плечами и прошел к холодильнику. Открыл дверцу.
Облако пыли вылетело, рассеялось, и я увидел внутри дохлую крысу с черными насекомыми.
— Думаю, они отсюда.
— Хорошо, — с раздражением сказал Максимус. — Это уже смешно. Пора уходить.
— Давно пора, — с отвращением сказала Ада и направилась в коридор.
— Нет! — вдруг заорал я, сила голоса удивила меня. Ада застыла. Все потрясенно посмотрели на меня. — Мы не уйдем, пока я не найду то, что ищу!
— Декс, — осторожно сказала Перри. — Не знаю, что происходит, но кто-то жестоко шутит над тобой, над нами. Этого всего не должно тут быть. Декс, нам нужно идти. Ты не в себе.
Из гостиной раздалась мелодия «Jingle Bell Rock». Мама Перри закричала, вздрогнув.
Я выбежал из кухни в гостиную, взглянув на картину. У дамы была голова черного козла.
Я застыл на пороге гостиной, все столпились за мной. Перри вдохнула.
Елка горела, мерцали огоньки среди паутины. Радио гремело, черные свечи горели всюду, чернильные капли воска собирались на них, словно они горели десятки лет.
— Подарки, — прошептала Перри. Из обертки подарков под елкой текла блестящая красная кровь.
С потолка вдруг донеслось несколько ударов, огоньки покачнулись. Сверху была ванная.
Мы были не одни в доме.
Но я уже знал это.
Мне пора было прийти домой.
Я повернулся и быстро взбежал по две ступеньки за шаг, пока Перри кричала мне остановиться. Но она уже была далеко, а мир чернел.