— Спасла, но по жопе все равно заслужила, — чуть мягче ответил парень и погладил ее снова.
Лана снова зажмурилась от удовольствия и пообещала себе, что, оказавшись в безопасном месте, обязательно прервет их и так слишком затянувшееся воздержание. Позади Айра раздались быстрые шаги, догнавший сотника Логгарт жалобно и взволнованно взглянул в лицо девушки. От боли в его встревоженных глазах все пошлые мысли разом пропали.
— Лана, где Алая Леди? Что с ней? — снова задал свой вопрос бывший маг. Сейчас без защиты клинка Лана похолодела от разлившегося по телу отчаяния.
— Аз, она… Пропала, — слова, бывшие ложью лишь наполовину, тяжко дались девушке. — Но я постараюсь вернуть ее, чтобы она была с нами снова. Ведь она не простой человек, а почти что богиня, — добавив капельку тлеющей в ней надежды, ответила среброволосая.
— Когда?.. — сжавшись, севшим от отчаяния голосом только и смог вымолвить мутант. Он выглядел, как ребенок, потерявший горячо любимую мать.
— Как только достигнем башни. Это был ее домен, центр ее силы. Если где я и смогу ее призвать, то только там. Клянусь, я приложу все свои силы, чтобы это сделать. А затем мы вернем тебе человеческий облик, — взмолилась Лана, освободившись из рук Айра и спрыгнув на землю.
Азат сжал руками свою покатую грудь, словно желал разорвать покрытую струпьями кожу. Под его когтями показалась кровь, такая же красная, как у человека. Лана шагнула к нему и тепло обняла, прижавшись щекой к его лицу, по которому катились обжигающе горячие слезы.
— Главное, верь и не забывай ее, прошу. Я чувствую, что это по-настоящему важно. Тебе ведь известно ее имя? Не прозвище, больше похожее на проклятие, а человеческое имя, дарованное когда-то матерью, — прошептала она на ухо мутанту.
— Ульма Кроу. Пастырь и защитница всех брошенных и отринутых детей человеческих, — ответил Азбден, в его сердце вновь пробудилась надежда. — Благодарю за поддержку, госпожа, моя вера подверглась тяжелому испытанию, но не страшитесь. Я никогда ее не предам и не забуду.
***
Башня их встретила совсем не такой, какой Лана и Айр ее запомнили. Купол на верхних ярусах был покрыт коркой льда, и над ним вился обжигающе холодный ветер, а прекрасный сад пожух и потускнел. Оставшись без своей хозяйки, домен медленно умирал. Лана ненавидела смерть. А еще ненавидела себя за то, что так мало уделяла внимания объяснениям подруги про магию и устройство мира. Пока она была рядом, казалось, что так будет вечно, и среброволосая легко пропускала неинтересные ей вещи мимо ушей. А сейчас она спешно пыталась припомнить хоть что-то и надеялась скорее на наитие, слепую удачу и то, что Зеленоглазка сама предвидела что-то на такой случай.
Пройдя по засыхающему саду, Айр, поддерживая Лану под руку, завел ее в башню. Скромная домашняя мебель, стол, за которым они пили и вместе смеялись, прежде чем бухнуться спать в комнату Айра, ее любимая посуда для готовки, ряды остро пахучих трав, что Лана сочла ведьмовскими, но они оказались просто приправой… Все исчезло. Но башня еще держалась, как будто из последних сил не желая прерывать связь хозяйки с этим миром. В этом месте все еще чувствовалась сила Ульмы.
Лана уселась на пол в центре комнаты, скрипнув зубами от острого жала тоски, пронзившей ей сердце, и потянулась в рюкзак, нащупав там рукоять короткого клинка в ножнах. Это был не черный меч павшего короля, а куда более простой, даже скромный клинок, который достался Лане от отца. Она отдала его Ульме еще в Дикой Чаще, и ведьма, судя по вышитым ножнам, им дорожила. Это была единственная вещь, что осталась после ее смерти. Лана положила меч на колени и подняла взгляд на замершего ларийца, кивнув ему напротив:
— Садись. И вспоминай про себя об Ульме все, что знаешь. Нам нужно соединить свои мысли и души в единый хор, — увидев, что дрожащий Азат крепко зажмурился, Лана сама прикрыла глаза.
Еще в юности она научилась от Лейнарда нескольким трюкам ларийцев, но редко их применяла, считая скорее баловством, чем серьезной поддержкой в бою. Но теперь именно эти крупицы тайных знаний ей были очень нужны, а куда более опытный Логгарт станет для нее одновременно проводником и якорем в этой реальности. Но девушка чувствовала, знала, что пробиться к Ульме сможет только она.