***
Яростный шквал сверкнул над головой Лотаринга, он взревел, закрываясь щитом, украшенным блеском золотой ауры. Ветвистые молнии фиолетовой мглы стеганули по его защите подобно хлысту, змеясь и изгибаясь, словно живые, до него донесся издалека тонкий девичий крик, взгляд сотника зацепился за рухнувшую фигуру Ланы, черные вспышки рвали ее тело на части, прожигая в нем дыры.
«Иллюзия», — упрямо и уверенно подумал сотник. — «Она не могла погибнуть так просто».
Обломав крылья об острые осколки обсидиана, ее тело подкатилось к его ногам. Воитель прикрылся щитом и, опустившись на одно колено, приподнял любимую за плечи, большая часть ее костей была сломана и смята, правую ногу оторвало, а в груди виднелась большая сквозная рана.
Вздрогнув, Лана крепко схватила его за предплечье и взглянула в глаза. Из этих глаз на него смотрела Бездна. Безразличное, бессознательное ничто. То, в чем не могло быть ни личности, ни разума. Чувствуя сковывающий душу ужас, Айр усилием воли сдернул его с себя, словно тряпку, и прошептал:
— Я все равно не оставлю тебя. И не дам повторить старый путь. Не в этот раз.
Не в силах отвести взгляд, Айр растворялся в ее глазах и чувстве вины, проваливаясь все глубже, туда, где все однажды началось. Он увидел другое лицо, другую эпоху, другого себя. Но прежде чем пришло узнавание, он ощутил боль, и вспышка меча Богоборца рассекла сегодня и вчера на две части.
***
Тело опалила невыносимая боль. Распахнув глаза, Ульма осознала, что прикована к позорному столбу тяжелыми кандалами из ржавого железа и совершенно обнажена. Ее туго перетянутые веревкой на бедрах ноги до колен обглодали шнырявшие вокруг голодные крысы. В сердце впился укол ужаса.
— Ты очнулась как раз вовремя, наши маленькие гостьи как раз закончили пировать, — Астер щелкнул пальцами, и крысы почти мгновенно превратились в тлеющие угольки, обдав ведьму противным писком, запахом жженого мяса и паленой шерсти.
— Скотина, — вздрогнула Ульма.
— Ну что ты, как будто в первый раз. Как хорошо, что я могу в любой момент тебя исцелить.
С трудом разлепив пересохшие губы, ведьма тихо застонала и подняла взгляд.
— Ты и правда думала, что тебе удастся улизнуть от меня, глупышка? — Ласково, по-отечески улыбнулся Астер, — ты решила, что кто-то в своём уме захочет тебе помочь? Какая-то Лана? Какой-то Айр? — И внезапно разразился хохотом. — Я придумал и их, и их нелепые имена специально для тебя. Знаешь, человек такое создание, привыкает, как ни странно, ко всему: к боли, к пыткам, к лишениям. А потому, в сладкий вкус его страданий иногда надо добавлять приправу — надежду.
Ульму будто окатило из ведра холодной водой, она вздрогнула и дёрнулась, верёвки пуще прежнего въелись в синяки на бёдрах, а цепь наручей издала мерзкий звон. Астер зловеще улыбнулся и приблизился к ведьме, окинув её взглядом снизу вверх.
— Интересно, какого тебе будет думать, что на самом деле всё это время… Это вновь был я? — Он опустил руку на её грудь, скользнул в ложбинку и спустился до живота.
— Тварь!!! — Яростно вскричала Королева Проклятых, натягивая путы на своих руках, готовая броситься зубами ему в шею.
— Всё это время я создавал твои грезы. Шептал пустые и лишенные смысла слова, которые ты считала истиной. — Сказал Астер, скользнув рукой к её промежности.
Хотя он всего лишь положил туда руку, этого оказалось достаточно, чтобы Ульма затряслась, её пробила невыносимая дрожь от омерзения.
— Ох, ты ведь голодна, верно? У меня идея! Тебе понравится. — Восторженно сообщил архидемон, над головой ведьмы раздался сухой щелчок и обескровленные, затёкшие руки устремились вниз, влекомые тяжёлыми кандалами, они больно ударились об живот.
— Как ты думаешь, зачем я снял их с подвеса? Правильно! Теперь ты должна съесть свои пальцы.
— Ты приказываешь?
— Всё верно, это мой приказ. Ты съешь свои же пальцы, фалангу за фалангой, и будешь благодарить меня за каждую. Лучше бы тебе насладиться этим вкусом, другую еду ты увидишь ещё нескоро.
Вновь застонав, Ульма хрипло хихикнула, а потом начала смеяться во весь голос.