— Благодарю, мудрейшая. Но ведь тогда я никогда не смогу от вас отдалиться больше, чем на пятьдесят метров? — ещё более смущённо пробормотал маэстро.
— Ой, не беспокойся по пустякам. Главное, что ты жив. А насчёт остального у меня уже есть пара идей, например, можно связать тебя с теневой заготовкой, на манер клинка Айра или фарланга… — принялась щебетать Ульма, помогая Логаррту подняться и усаживая того у стенки.
Лана прижалась к плечу Айра и вздохнула, подумав, что, похоже, напрасно она тревожилась за древнюю харгранскую королеву и пыталась её сблизить с Айром. Ульма не отчаялась и не сломалась, а значит, сама была способна идти по жизни и искать своё счастье. Так что сейчас среброволоске было немножечко стыдно за то, что она не верила в силу духа своей спасительницы.
— Давайте выбираться отсюда! — воскликнул Айр, окинув взглядом отряд. — Сова, Баюн, Гром и Рогач, вы ранены легче всех, проверьте дорогу. Не время пока расслабляться. Мы победили, и больше никто не умрёт!
Люди покинули мрачный тронный зал, выйдя под свет солнца. Сражение началось с первыми лучами солнца, а сейчас стоял уже полдень. Высоко над головой ярко-синее небо больше не отдавало алыми отблесками, а свет солнца над головой показался им необычайно ярким.
Снаружи повсюду на площади виднелись тела свежевателей. Помимо тех, что отряд сразил во время боя, прорываясь во дворец, было и множество других, рухнувших на бегу, когда злая воля, дававшая им разум и цель, покинула этот мир. Искра жизни ещё тлела в телах, но любые чувства, даже базовые инстинкты, покинули их навсегда.
Петляя по разрушенным улицам, отряд двинулся в обратный путь в полном молчании. Холодный осенний северный ветер лишь ревел над головами, но сам город, надолго переживший своих создателей, сейчас был по-настоящему, окончательно мёртв.
***
Шесть высоких костров ярко пылали, разгоняя вечерние сумерки. Рядом с каждым из них стояли члены семей, которые сейчас приносили последнюю дань памяти и уважения мёртвым героям. Ланградцы привыкли к подобным прощаниям. Они десятками лет выживали во мраке, теряя родных, борясь за каждый прожитый день. И сейчас их гордые взгляды были обращены ввысь, вслед за дымом, поднимавшимся к звёздному небу.
Пока горело жаркое колдовское пламя, зажжённое Алой Ведьмой, было достаточно времени, чтобы проститься с погибшими. Подземники потеряли много важных людей, но сохранили то же количество родов. Имена погибших получат рождённые в будущем дети. Будущие поколения будут взрослеть под покровительством всей деревни, помня ту великую жертву, что пришлось принести их родичам, чтобы они могли жить на поверхности.
Слёзы быстро высыхали от жара пламени на щеках. Люди плакали, лишь пока костры горели, когда же огонь затих, все погрузились в молчаливую благоговейную тишину. Айр по-воински уверенно вышел вперёд и встал лицом к печальным людям. Именно на его плечи лёг тяжкий груз произнести последние слова поминовения. Глубоко вздохнув, воин гулко ударил себя латной перчаткой в нагрудник и заговорил:
— Мы сразились и победили. Выстояли перед тьмой. Выстояли перед проклятием и ужасом! Мужеством и кровью проложив свой путь к горлу врага. Стойкость сердец и героизм павших стали тем чудом и ценой, из которых выкована эта победа! Проклятия Лангарда больше нет! И теперь, помня тех, кто заплатил самую страшную цену, вы должны ради них жить! Жить, как не жили никогда раньше! Без мрака и страха, в свете, что собственными судьбами купили те, о ком мы скорбим. А потому сейчас мы справим тризну, а потом начнём праздновать победу! Веселиться, пить, петь и любить! За тех, кто умер, и ради тех, кто жив!
Пламенный голос рыцаря окутал сердца людей. Нет, скорбь никуда не пропала. Но туда вновь вернулась надежда и радостный задор. Их окутывал тёплый вольный ветер, а ещё они знали, что завтра поутру они вновь увидят солнце.
Затем были тосты и имена. Живые тихо пили за мёртвых и славили их. Каждый здесь потерял не просто соратника, а близкого друга. И каждый знал, во имя чего. А потому скорбь усыхала так же быстро, как таяла синяя брага в металлических кубках. Павшие продолжили жить в памяти о их поступках.
Ночь вступила в свои права, когда новые костры загорелись в саду, освещая лица людей. Уже не во славу павших, а для радости живых. Зазвучали песни и радостные крики, а столы ломились от еды, созданной Ульмой. Люди испили вино, прежде никогда не пробованное ими, и вкусили пищу, которую никогда не ощущали. Из прошлого на глазах ковалось будущее. Страх исчез, уступив место надежде, скорбь и смерть остались позади, а новая жизнь, накатываясь волной, сама несла ноги в пляс.