— Так, стоп. Значит, ни в одном из прошлых миров Астер так и не был уничтожен экзархом, как здесь?
— Нет, не был. Экзархи повторяют путь Финниалы, становятся воплощением её одержимости. А эта девочка была… слишком добра. Потому и её отражения никогда не уничтожают саму суть — “души” эндорим, лишь заключают на границе Бездны. Но даже будучи расколотым, Астер был связан со своим сердцем, потому раз за разом возвращался, а, будучи “побеждённым” в пределах цикла, возрождался в следующем. Меч Пустоты способен уничтожить сущность, лишь подчиняясь безжалостной ненависти Нездешнего, а отражения Финны этих чувств лишены, — пояснила харгранка, для убедительности покачав алой головой.
— Так, всё. Последний вопрос — и по кроватям, а то и так уже голова пухнет. Кто такой Мариус Горальд и как он связан со мной? — спросил Айр, вспоминая противоречивые ощущения, которые на него накатывали несколько раз.
— Сохранилась одна прекрасная легенда… Первый Король до безумия любил свою королеву. Они вместе пришли к нам из-за границы Небес, но имя его спутницы, стража и воительницы, к сожалению, кануло в Лету. Они дорожили друг другом настолько сильно, что соединили свои души неразрывными узами. И с тех пор, в каждом из циклов, их неизбежно тянуло друг к другу самой судьбой… — Ульма явно была готова рассказывать легенду и дальше, но сотник замахал руками, пробормотав:
— Так, стоп! Всё, хватит, я понял! Думаю, этого достаточно!
Хищно ухмыльнувшись, Лана спросила, наблюдая за стремительно краснеющим лицом рыцаря:
— Ага! Значит, в какой-то из прошлых жизней ты был моей королевой…
— Я сказал — хватит! А то по жопе получишь! Всё, пойдём в кровать! — рявкнул сотник.
— Ну уж нет, я с тобой грязной спать не лягу! Ты не забыл, что мне обещал? Астера я завалила, а ты меня — ещё нет! — весело ответила девушка.
— Обещания надо выполнять. Пойдём в купальни, — воин поднялся из-за стола и потянул Лану за хвост, а та ухватила удивлённую Ульму за руку:
— А ты, рыжулька, идёшь с нами! — с громким возмущённым писком Ульму Кроу буквально утащили.
***
Мылись они раздельно — Айр наотрез отказался идти с ними в женскую часть, попросив, чтобы в «Ж» пошла Лана. Та, пообещав, что сегодня он всё равно там окажется, отправилась вместе с Ульмой, где долго и упорно смывала с себя следы прошедших боёв и мыла волосы. Ожоги на её груди уже зажили, благодаря чудодейственным мазям харгранки и подпитке её энергией.
Ульма была куда разговорчивей, чем обычно, и тараторила без умолку, пока они отмокали в тёплой, благоухающей цветами воде. Правда, мысли Ланы были о другом. Сейчас, когда угроза миновала, а самые страшные ужасы остались позади, её захлестнула запоздалая волна паники. Девушка в полной мере наконец осознала, по какой тонкой грани им пришлось пройти. Заметив, что с подругой не всё в порядке, Ульмочка прижалась щекой к её плечу и обняла. Немного помолчав, ведьмочка спросила:
— Помнишь, ты когда-то говорила, что доверять страшно? Тогда, ещё в лесу, перед походом за Сердцем…
— Помню. Легко ничего не бояться, когда терять тебе нечего, кроме своих штанов, да и тех — рваных, — вздохнув, ответила Лана. — Потому я тогда ничего и не страшилась, перла всегда напролом. Впрочем…
— Ага, а сейчас ты остепенилась, стала мудрой, послушной и осторожной, да-да. — насмешливо откликнулась харгранка, снова потершись о плечо подруги. — Ну так вот, кажется, теперь я не боюсь… жить. Я сильно задолжала нашему миру. И вряд ли смогу свои грехи искупить. Возможно, то, что я хочу обрести счастье, несправедливо перед всеми теми, кто умер по моей глупости и вине. Но я всё равно хочу этого. И буду стараться наслаждаться жизнью — рядом с тобой. Но я не знаю, с чего начать… может, ты что-то подскажешь?
— Ого! Солнышко, это в тебе говорит доверие или алкоголь? Впрочем, неважно — я просто не могу упустить такой шанс! Первое, чем мы займёмся после возвращения в столицу, — это заберём Сэру и отправимся изучать лучшие магазины! Платья, косметика, обувь, массаж и маникюр! Я просто мечтаю попробовать столько всего нового. Надеюсь, это и вам придётся по душе, — разошлась блондинка, болтая ногами и поднимая ворох брызг, от которых Ульма, смеясь, прикрыла лицо руками и сообщила: