— Согласно традиции, победивший в сражении полководец получает право на одну просьбу. Мне известно, что ваша бы заключалась в личной аудиенции без свидетелей. Это вызвало бы у придворных настоящее возмущение, так что я решила не тратить ценное время и сохранить вашу репутацию при дворе, которой вы, похоже, ничуть не дорожите.
Гофард несколько раз моргнул, пытаясь понять, не ослышался ли он. Холодная, как горные озёра, улыбка Королевы Рыцарей стала немного теплее. Милый мальчик мнил себя кукловодом и интриганом, но чтобы стать достойным должности тайного канцлера, ему предстояло пройти ещё долгий путь. Решив долго не мучить юное дарование, Элеанор простерла к нему руку и произнесла:
— Потому, шевалье, вы можете сразу изложить свою настоящую просьбу. Можете говорить свободно и напрямик, мне известно «что» вы скажете, но я хочу услышать то «как» вы собираетесь это сделать.
— Разумеется. Приношу свои извинения за растерянность, моя королева. Ваша мудрость поистине безгранична, — мгновенно собравшись, ответил черноволосый, после чего перешёл к заранее заготовленной речи:
— Восточные бароны всегда были своевольны и не привыкли склонять голову даже перед короной. Но за их доблесть в бою и воинские традиции им это прощалось очень долгое время. Но сейчас… Довольство и роскошь сделали нас ленивыми, развратными и толстыми, моя госпожа. И когда грянул гром, призывающий на войну, на зов Бога-Воина защитить родину откликнулся только я. Герцог Восточный уже более полугода как уплыл в Ларию, граф Эбельбах погряз в скорби по своей погибшей дочери и пропавшей внучке, баронства разобщены и погрязли во внутренних склоках. Потому, я прошу вас о милости! Даруйте мне титул графа, и, клянусь, я смогу объединить баронские Дома и заставить присягнуть вам на служение!
Лифект замер, переводя дух. Разумеется, лишить баронов вольницы и привести их под королевскую длань было лишь частью его мечты, но даже это заставило бы многих возжелать ему смерти. Её Величество также это полностью понимала. Элеанор изящно откинулась на высокую спинку своего трона, помедлила, вглядываясь в янтарные глаза молодого мужчины, а затем степенно кивнула:
— Два года службы при дворе — и я дарую вам титул. Вы, безусловно, умны, барон, но не знакомы со многими подводными рифами внутренней политики, и сейчас ваше рвение может спровоцировать к действиям некоторых влиятельных мужей, которые подрежут вам крылья, не позволив взлететь.
Гофард, выслушав слова королевы, замер, на миг прикрыл глаза и прижал руку к трепещущему в груди сердцу. Несмотря на два года службы, это был замечательный результат, ведь кроме желанного титула Элеанор явным образом указала на своё к нему доверие и расположение.
— Почту за честь служить вам, Ваше Величество, — искренне ответил молодой барон.
— Чудесно. В таком случае хочу вам представить, — королева склонила голову влево, в сторону вышедшей из-за трона девушки в длинном светлом платье, — это баронесса Сэра Грейсер, дочь вашего покойного соседа. Она также проходит обучение тонкостям придворных вопросов. Надеюсь, слухи о том, что её старший брат причастен к убийству вашего отца, не помешают вашему сотрудничеству. На этом аудиенция окончена. Сэра вас проводит.
Холодная, изысканная вежливость, достоинство, грация и красота. С самого начала знакомства серебряная леди привлекла внимание Лифекта. Спустившись от трона, девушка сделала изящный книксен и протянула ему руку ладонью вниз. Запечатлев на ней вежливый поцелуй в знак приветствия, Гофард вгляделся в серые глаза фрейлины, и, несмотря на жару начала лета, ему стало прохладно. Там гуляла холодная зимняя вьюга.
Разумеется, это не была Сэра Грейсер. Младшую дочь соседей он видел несколько раз, да и в дневниках отца находил упоминания о её могиле. Но раз Её Величество изволит именовать эту таинственную девушку именно так — Лифект спорить не собирался. Кроме того, сказывалось впечатление, оставшееся от её старшей «сестры», которое оказалось столь глубоким, что Лана до сих пор являлась к нему по ночам. В жутких кошмарах, где, размахивая его отрубленной рукой, звала вновь сразиться на стенах проклятой крепости.
— Извольте отпустить мою руку, шевалье, — едва заметно сжав губы, произнесла Сэра. Утонувший в её глазах Гофард осторожно разжал пальцы.