Хищное, жадное и горячее, оно заполняло всё вокруг, пылало в клетях, облизывало старые кости, рвало связи, плавило своим жаром оковы. Души метались и стягивались к ней. Лана подняла вверх правую руку, которую венчали острые, длинные когти из живого аметиста. Айр сейчас не видел её лица, скрытого за длинными платиновыми волосами, но чувствовал, что на нём возникла улыбка. Потянувшись к сомну духов, она вдохнула их аромат, облизнулась с видом опытного гурмана, а потом потянула к себе первую же сущность, оказавшуюся неподалеку.
— Нет, — сквозь вихри страсти, голод, жажду и неистовое наслаждение донёсся до её разума скучный, ледяной голос Ланнарда, — наш долг — их освободить, а не питать твоё сердце!
— ТВОЙ долг, — скрипнув выросшими клыками, мысленно прохрипела блондинка. — Ведь за этим ты сюда и пришёл в первый раз. Ты услышал их вопли, их плач — это твой долг, экзарх. Но я... — вскинув руку, Лана потянулась к проплывающей мимо душе. Когти прошли сквозь призрачную плоть. Искривлённое мукой женское лицо показалось ей смутно знакомым, оно напоминало спасенную отсюда Сэру. Крепкие, холодные пальцы схватили Лану за сердце.
— Ты. Даруешь. Им. Свободу, — отчеканил внутри Белый Барон, — или, клянусь Девой и Воином, я нас уничтожу прямо сейчас!
Лану бросило на колени, её длинные крылья разбежались сотнями тонких теней, юркнувших в сколы стен. Вцепившись когтями в камень, она опять зарычала. Ланнард давил всё сильнее, его Воля текла, словно бесцветный яд, в её крови. Но хуже всего было то, что он был прав. Лана это понимала, как и то, что инстинкты, желания, страсть — сейчас ведут её в бездну. И, вопреки собственной природе, протянув руку, стала проводником силы, пришедшей из-за пределов жизни и смерти.
Всё это не заняло даже мгновения. Айр успел только вздрогнуть и потянулся, чтобы помочь ей встать, как им обоим на плечи опустилось немыслимое давление чуждого, нечеловеческого внимания, что они привлекли. Словно высоко над головой, сквозь толщу камня, распахнулись врата, а за ними был пустой, безжизненный Взгляд без смотрящего. В нём не было ничего человеческого — ни тёмных желаний, ни высоких стремлений. Лишь цель, вечный долг, оковы служения идеалу.
Лана поднялась и взмахнула рукой, вырывая окружающие души из плена. Их стенания стихли в немом благоговении. Они отправлялись туда, в пустоту, за границы, наполненной муками жизни. Но прежде чем вечность сомкнула объятия, их похитили когти смерти и последующего перерождения.
Стальные пальцы сжимающие грудь наконец-то разжались, принося облегчение, а усталый голос внутри произнёс:
— Это отныне НАШ долг. Ведь это правильно, понимаешь? Таких страданий не заслужил никто.
Вынырнув в реальность, Лана едва смогла отвести взгляд от опустевших останков несчастных, прикованных к камню в неестественных позах. Сделав пару шагов вперёд, она снова рухнула на колени. Её голова разрывалась от обречённого отчаяния, смертельного ужаса и сломленной покорности. Сознание услужливо дорисовывало омерзительные картины, полные криков, хохота насильников, плача и стонов.
Потянувшись в глубь души, девушка неистово вызвала «свою» Волю, поднимая её из скрывающего океана желаний, чтобы защититься от леденящего душу кошмара. Фиолетовый свет, затопивший всё вокруг, замерцал, чередуясь со всполохами обжигающей злобы. Откуда-то издалека она почувствовала двойной укол узнавания. Алая Ведьма и Чёрная Ненависть ответили на её яркий свет одинаковой вспышкой триумфального узнавания.
— Значит, ты здесь. Иди, я жду.
***
С трудом поднявшись на ноги, девушка тряхнула гривой волос и хрипло сказала подбежавшему к ней рыцарю:
— Айр, Повелитель знает о нас, я привлекла его внимание.
Азбден, лежавший на спине воина, закашлялся и, с трудом стряхнув с себя тревожное забвение, прошипел:
— Белая, он не сможет всех созвать сразу. Пока нет тела, он просто Зов. У нас есть время. В конце этого подземелья — выход на ту сторону горы. Дальше лежат два пути: по равнине или через руины старых предместий. До Госпожи остался день пути.
— Пустоши — плохой вариант: мало укрытий, мало возможностей свести к нулю численное превосходство. В чём проблема с руинами, Аз? — бесчувственным и сухим голосом спросил сотник у лежащего на его плечах мутанта, словно они не стояли посреди безвинных жертв, постигнутых чудовищной кончиной.