Лана позволила ему это сделать, прежде чем ответить:
— Меч защищает разум носителя от демонического влияния. Основа моей личности, все эмоции — теперь демонической природы. Но не волнуйся, стоит мне снять ножны, как я мигом вернусь в то состояние, что ты считаешь нормальным. Прости, если причиняю тебе этим боль.
— Ничуть. В бою мне будет спокойнее, если ты будешь полагаться на разум, а не на чувства. А в мирной обстановке меч тебе не понадобится, — сказал воин и потянул её за руку на выход..
Шагая вслед, девушка смотрела на сжимающую её ладонь возлюбленного и думала: «Как же мало у меня своего… Желание жить и уничтожить Астера в меня вложила Ульма. Пожалуй, только любовь моя собственная, настоящая».
Выходящую из склепа пару Сова встретил внимательным взглядом, заметив на боку Ланы чёрный меч, он достал медальон и поклонился.
— Там сверкало, — сухо заметил охотник.
— Почившее Его Величество было радо нас видеть и передало свою волю и долг сразить чудовище, — не моргнув глазом соврала Лана, приподнимая ножны с мечом и позволяя их получше рассмотреть. Сова усмехнулся:
— Значит, и правда пора пришла нам выйти на свет. А ты изменилась, дева. Теперь в кошмаре такой тусклой отражаешься, что я тебя почти не зрю.
— Мы все меняемся, Сова. Вам предстоит измениться ещё больше, если решите отправиться вместе с нами, — ответила охотнику Лана, и они отправились в обратный путь.
***
Пещера седьмого яруса встретила их гомоном голосов и аурой страха, витающей в воздухе. Решение Зуба отправиться на поверхность понравилось далеко не всем. Затерянные лангардцы привыкли к кошмарам, они сопровождали их жизнь с самого рождения и принимали в свои холодные объятия после смерти. Но неизвестность их пугала ещё больше. Демоническое сердце опять взвилось в груди, наполняясь энергией, а Лана покачала головой, сейчас это ничего не значило для неё. Экзарх прислушалась к громогласному басу Зуба, доносившемуся из центра деревни:
— Доколе, как крысы, будем скрываться? Доколе отдавать кошмарам наших отцов и детей будем? Надо сражаться! Это я вам, трусливый старик, говорю! Надо! А то сгинем мы все в этой норе. А кто супротив, тому в бубен дам, и на руках отнесём!
Прислушивающийся Сова покачал головой:
— Разошёлся лысый. Он и молодой был горячий, а сейчас вообще, ух! Того и гляди, и правда приложит кого. Смерть клятой твари на девятом воодушевила людей, но вот так бросить всё и уйти наверх…
— Мы отправимся с вами. И либо победим, либо сгинем тоже с вами, — ускорив шаг, ответил охотнику Айр.
— Железнолобый, ты не обижайся, я тебя ценю и уважаю. Но вы молодые, бесстрашные, ибо терять вам нечего. А у многих здесь дети…
— Так за них и сражайся, Сова. Зуб о том и толкует, — рыцарь ободряюще похлопал мужичка по плечу. — И потом, ты не прав.
— В смысле? Она, что… Это? — Сова ошарашенно кивнул на Лану.
— Не-е-ет, — Айр улыбнулся, поняв, что его поняли превратно, — пока нет. Но я знаю, что такое мир на поверхности, и не пожелаю своим потомкам всю жизнь провести здесь.
Когда они вернулись в деревню, на главной площади собрались все её жители. Большинство просто молчало, за Зубом стояли несколько невысоких мужчин с полными решимости лицами. С ним же спорили двое охотников, Бурый и Кремень, что помогали убить фарланга. Невысокие темноволосые крепыши, похожие, словно братья, крепко сжимая кулаки, волком глядели на старика. Вбежавший в толпу Сова сразу же стал проталкиваться к ним.
— Да ты совсем из ума выжил! Ладно бы самим идти! А детей тащить-то зачем? — прорычал, судя по всему, Бурый, когда Сова похлопал его по плечу рукой, а вторую вскинул вверх, привлекая внимание.
— Эй, люди добрые! Не надо пока никому в бубен! Туда погреметь всегда успеется. Сначала гостья говорить будет. Вот выслушаем её, а там и решим! — весело прокричал старший охотник и поманил Лану, указав на каменную скамью неподалёку.