Риан выглянула из-за дверного косяка и увидела, что Персеваль расхаживает по кругу, который позволяли ей очертить цепи. На белом одеяле, в которое она снова закуталась, пятен крови не было – либо Роджер сменил повязки, либо во второй раз Риан наложила их получше. Но когда Персеваль повернула коротко стриженную голову к двери и прикусила губу (с тревогой? Слышала ли она, как Риан спускается по лестнице?), Риан увидела голубые тени под глазами и кожу, натянутую на скулах.
А затем Персеваль неуверенно спросила:
– Риан?
– Тут только я, – ответила Риан и внезапно поняла ее страх. Незаметно следить за пленницей рано утром можно по разным причинам, и наблюдатель почти наверняка не желает ей добра. Риан вышла на свет, одергивая кардиган, и направилась к Персеваль.
– О! – воскликнула Персеваль. – А я-то думала, почему тебя не видно?
Она села на постель и обхватила руками колени, морщась при каждом движении. Кто-то аккуратно застелил постель, и Риан сомневалась, что это сделал Роджер.
Риан села на корточки рядом с ней. Ее брюки были сшиты из такого количества ткани, которого хватило бы на пару юбок, поэтому они растеклись лужей на полу вокруг ее ног. Не глядя на пленницу, Риан положила левую ладонь на ее руку и была потрясена тем, какая у нее сухая, дряблая и горячая кожа.
– Они остановят войну, если ты вернешься в Двигатель? – спросила Риан.
Она сама не понимала, в чем заключается ее план, пока не произнесла эти слова.
Персеваль надолго застыла. А затем она повернулась – жилы растянулись на длинной шее – и сказала:
– Ну, тут возможны варианты. А что случилось?
Риан быстро и тихо все рассказала. О том что, казнив и искалечив Персеваль, леди Ариан приступила к осуществлению своего плана. О том, что она, несомненно, с самого начала собиралась свергнуть своего отца и начать войну с Двигателем.
И о том, что Двигатель поступил так, как предполагала Ариан.
Персеваль, горевшая от лихорадки, выслушала ее. А затем положила костлявые руки на колени; цепи образовали серебристо-голубой шлейф по бокам от нее. Персеваль положила подбородок на узкую кисть.
– Это неважно, – сказала она, пожевав губу. – Домой я не вернусь, верно?
Не веря тому, что она это делает, Риан засунула руку в карман, в глубины мягкой раскачивающейся темной ткани, и достала пульт.
– Но я не знаю, как выбраться из Власти, – сказала она, когда глаза Персеваль наконец-то сфокусировались на нем.
– О! – воскликнула Персеваль. – Это не страшно. Я знаю.
Когда цепи соскользнули с запястий и лодыжек Персеваль, ей показалось, что от жжения в глазах она ослепнет.
Она содрогнулась, положила голову на руки и чуть не заплакала.
А когда Персеваль набралась храбрости, она уперлась руками в постель и резко встала.
– Мы пойдем к отцу, – решительно сказала она. – Риан, можно я возьму ключ?
Риан помедлила, но, похоже, приняла решение. Она отдала Персеваль пульт, и с его помощью Персеваль превратила обвернутые вокруг нее цепи в платье-футляр без рукавов – то, что задержит тепло рядом с кожей. Одеяло она без колебаний сбросила и, поморщившись, подняла руки, чтобы надеть платье. Хотя от прикосновения ткани по ее коже побежал холодок, ей было приятно, что платье отделило ее от внешнего мира.
– К отцу, – сказала Риан. – К лорду Бенедику.
– К кому же еще?
На миг Персеваль захотелось раздавить пульт, заблокировав платье в этой форме до тех пор, пока не появится возможность перепрограммировать колонию. Но всегда существовал шанс, что у кого-то во Власти есть другой пульт, и ей не хотелось отказываться от столь полезного инструмента.
– Разве это не… – когда Персеваль повернулась к Риан спиной, та нахмурилась, подыскивая нужное слово, – бесцеремонно?
Персеваль прикусила губу. Сейчас, скорее всего, не самое подходящее время признать, что сама Персеваль совсем не близко знакома с Бенедиком, но врать ей не хотелось.
– Его дочери не имеют права обратиться к нему за помощью в тяжелый час?
Возникла пауза. Риан надолго задумалась, а затем покачала головой.
– Ты говорила серьезно. Про то что мы – сестры.
– Да, – сказала Персеваль.
Увидев, что Риан просто смотрит в одну точку, качая головой, Персеваль схватила ее за руку и потащила за собой.
Идти по лестнице оказалось совсем непросто. У Персеваль был жар, и ее кровь – еще не отошедшая от шока, вызванного антимечом и ампутацией крыльев, – не сражалась с лихорадкой так, как следовало бы. Она проходила десять-пятнадцать ступенек по спиральной лестнице, а затем была вынуждена отдыхать, упираясь рукой в стену. Но после третьего такого раза Риан, похоже, пришла в себя, и начала поддерживать Персеваль.