Парни после лекций решили пойти в загородный парк попить пивка. Конечно, главной темой разговоров были вчерашние катаклизмы в Рязани. За ночь город превратился в серые руины. Выжило лишь несколько младенцев, которые лежали голышом среди трухи и пронзительно вопили.
Денис закричал, когда мир вокруг резко изменился. Черным углем упали деревья, резной железный забор рыжим песком осыпался на мгновенно потрескавшийся асфальт. Но самое страшное, это друзья. Молодые парни на глазах старели и падали на землю. Серая кожа истончилась, обнажая кости, которые через секунду превратились в горку праха. Денис не понимал, что происходит. Он остался стоять один на полянке покрытой свежей травой, а все вокруг серело и рассыпалось.
С тех пор парень стал стремительно молодеть и уменьшаться.
Это капля возвращения упала на Дениса. Настя поняла сразу, еще до того как мальчик закончил свою историю. В особо больших сферах помимо обычного ускорения иногда попадаются небольшие нити возвращения. Когда Настя сказала мальчику об этом, он лишь пожал плечами.
Впереди на дороге стояла телега, запряженная старой кобылой. Людей поблизости видно не было. Пегая лошадь пряла ушами и фырчала. Настя с Денисом осторожно подошли и осмотрели телегу. Гнилые старые доски покрывала серая солома, возле полосатого матраца, валяющегося в углу, лежала закрытая фляга. Внутри оказалась обычная вода, сделав несколько глотков, она передала ее мальчику.
- Опаньки! — как гром среди ясного неба, прозвучал грубый охрипший голос.
Настя, повинуясь рефлексам, попыталась схватить пистолет. Когда они убегали со стоянки, то в спешке оставили все вещи. Пистолет сгнил вместе с рюкзаком.
Из-за кустов вышел бородатый черноволосый мужчина лет сорока. Дутая красная куртка была с женского плеча, а вот джинсы, порванные во многих местах, явно его. Керзачи, заляпанные грязью, довершали одеяние. Автомат Калашникова он держал перед собой. Злобные, глубоко посаженные глазки нагло осмотрели девушку.
- Баба! Сто лет уже сладенького не было! — торжествующе сказал он. — Да еще и пригожая.
- И то, правда, — сказал выходящий следом подросток. На нем были одеты спортивные штаны и старенькое замшевое пальто, под которым проглядывала зеленая майка. Разваливающиеся, некогда белые кроссовки без шнурков так и норовили слететь с ног. В руках он держал убитого пса.
Последним вышел дряхлый старик, в сущих лохмотьях.
- Вырубайте их, — грубо сказал он.
Здоровяк резко подошел, и Настя увидела мелькнувший перед лицом приклад автомата.
Морозный ветер пробрался в узкую щель и заставил Олега застонать, мучительно открыв выцветшие, водянистые глаза. Настя поправила брезент палатки и прибавила огня в горелке. Слабый огонек вытянулся вверх и чуть дернулся от проскочившего внутрь колбы сквозняка.
Они вдвоем ютились от метели в одноместной палатке.
- Убавь, экономить надо, — прохрипел старик. Настя, сдерживая слезы, упрямо мотнула головой. В бутылке осталось чуть больше литра керосина.
- Убавь, сказал! — повысил голос Олег и тут же зашелся гавкающим кашлем. На губах, в скудном свете пламени, черными маслянистыми кляксами осталась кровь. Девушка вытерла ее рукавом куртки.
- Я немного вздремну, потом разбуди, дежурить, — успокаиваясь, сказал он.
Когда Олег провалился в беспокойный сон, Настя еще раз высунулась из палатки и осмотрелась вокруг в поисках возможных будущих Всплесков. Временные потоки иногда закручивались, но до полноценной сферы им еще далеко.
Девушка забралась в палатку и, тщательно застегнув вход, легла рядом со стариком. Слабое пламя горелки постепенно успокоило и расслабило.
Когда Настя проснулась, Олег уже умер.