Уняв дрожь в руках, Леонид с трудом, но всё же нащупал пульс – парень был всё ещё жив. Эта мысль помогла успокоиться, но не на долго, заказчик появился спустя пару минут, словно всё это время поджидал где-то рядом. Впрочем, скорее всего так и было.
- Можешь проваливать, - довольно скалясь, Мутный едва ли не облизнулся при виде тела, - хотя если хочешь остаться, я не против.
Словно красуясь, псих одним рывком выхватил висящий на поясе нож. Старый, с потёртой деревянной рукояткой и покрывшимся ржой лезвием.
Это не ржавчина…
Спина Леонида взмокла, слова Мутного не расходились с делами. Не дожидаясь пока мастер уйдёт, тощий псих принялся без спешки, но и не медленно кромсать несчастного, пока тот едва слышно постанывал, не приходя в сознание. Прошло не больше дюжины секунд, а сочащиеся кровью полосы уже начали складываться в правильный узор.
-… но думаю тебе всё же стоит заскочить домой, - резко остановившись, псих обернулся и подмигнул, - заодно и парней предупредишь, что Дубль остался доволен, и смотри не перепутай, а то они малость нервные, всякое может выйти… и войти кое-куда и кое-кому тоже может всякое, - мерзко хохотнул он, - жена-то у тебя ничего так.
Смех Мутного, как у гиены, заставил Леонида выскочить на улицу, едва не снеся дверь с петель – та с силой грохнула о стену и на тротуар посыпалось стекло. Заткнув совесть и наплевав на татуированного, он бежал домой, поближе к жене и детям.
***
Спал ли я? Возможно. Последний раз я погружался в мир грёз так давно, что успел позабыть это чувство.
Снов не видел, по крайней мере вначале, лишь бесформенную хмарь с налётом чего-то грязного и серого. Так себе картинка, хотя, чего я ещё мог ждать? В последние дни количество событий на единицу времени просто зашкаливало, а ведь хороших среди них было не так уж и много, а если говорить честно, то и вовсе мало, отсюда и результат.
Как и бывает, во снах, я не заметил тот миг, когда аморфная масса обрела форму. Ещё секунду назад вокруг было лишь бесформенное нечто, а теперь передо мной копошились сотни, если не тысячи насекомых, накрывших живым полотном тело… моё тело.
По своей сути мерзкая картина меня совсем не зацепила. Я всё видел, всё понимал и даже анализировал, а вот эмоций никаких. С тем же успехом я мог смотреть на экран телевизора в попытке убить время.
Крохотные создания, словно десятки хирургов, кромсали тело, срезая слой за слоем и отделяли мёртвое от живого. Первого оказалось на удивление много – разлагающиеся на глазах ткани безжалостно отсекали, чтобы… сожрать, а на место образовавшейся бреши тут же ставилась заплатка, причём весьма необычная – жучки попросту раздирали на составляющие своих товарок и использовали их как материал для работы.
Сейчас тело больше походило на растревоженный муравейник, из которого высыпало бесчисленное количество его обитателей, готовых бороться за свой дом. К слову голова не стала исключением, в ней орудовали не менее усердно, теперь я точно знал, что в ней обитают пусть не тараканы, но их дальние родственники.
Работа у насекомышей спорилась практически везде, они успешно отвоёвывали сантиметр за сантиметром у гнили и пасовали лишь в одном месте. Бешено колотящееся сердце хоть и выглядело здоровым, довольно часто сбивалось с ритма не в силах обуздать поток энергии, идущей из нестабильной Искры. В такт пульсации сущностей, толчки в груди становились всё сильнее, грозя едва ли не разорвать сердце на куски, но то держалось и… крепло.
Сон… а я сильно сомневался в том, что это был он, развеялся так же незаметно, как и появился. Вроде только что изучал собственное тело со стороны, а секундой позже оказался окружён пустотой, сквозь которую едва пробивалась… боль!? Поначалу едва заметная, она всё усиливалась, расползаясь по всей груди, а заодно и приводя сознание в порядок.
Сбросив с себя пелену отрешённости, я занервничал – переселение в Пустоту не входило в мои планы. Как выбраться из… Ничто? Сложный вопрос, тем более, когда в твоём распоряжении лишь мысли, а тело где-то там.
К счастью там, где не справился разум, выручили инстинкты. Вопреки логике меня тянуло к источнику боли. Поначалу я даже попытался сопротивляться, но быстро опомнился – боль стала тем маяком в кромешной тьме, который указывал верный путь к оболочке.
Вновь почувствовать собственное тело оказалось чертовски приятно, даже саднящая грудь не портила впечатления. Правда порадоваться по-настоящему я не смог, эмоции по-прежнему были смазанными, да и тот факт, что я не мог пошевелиться сильно напрягал.