— Да где ж я собак-то... — решил возмутиться в ответ Семен, но осекся: «Так они, значит, на собаках ездят?!» — А у вас-то они откуда?
— Из леса, вестимо, — усмехнулся Кижуч. — Твоя, наверное, работа: как ты уплыл, так наши суки вернулись. И две руки щенков привели. Только трое из них никчемными оказались — умные вроде, а волокушу таскать не хотят, лаять не могут, да и с виду настоящие волки.
— А волки...
— Волки теперь у нас под боком обитают — целая стая. Вот там — дальше, за обрывом — у них два логова. Видел, сколько следов вокруг?
— Видел, конечно. Как бы они нашу Варю не того...
— Договоришься, — легкомысленно махнул рукой Медведь.
— Давай показывай остальных! — потребовал Кижуч. — Кто там у тебя за вигвамом прячется?
— Питекантропы, — сообщил Семен. — Их зовут Эрек и Мери.
— Какие еще «тропы»?! Пангиры, небось, обыкновенные!
— Наверное, — согласился Семен и пошел выпихивать волосатую парочку пред светлые очи начальства.
— Ах, какая женщина! — присвистнул маленький щуплый Медведь. — Мне б такую!
— Да что там женщина! — одернул его Кижуч. — Ты на этого посмотри! Точнее, на это! А я-то, старый дурак, думал, что у меня большой... Гордился, можно сказать...
— Да-а, — согласился собеседник, — просто стыдно за людей становится! А представляешь — в боевом положении? Это ж страшное дело! Это ж вместо палицы использовать можно!
— Нет, Семхон, если ты хочешь оставить его в племени, то ему нужна набедренная повязка — чтоб мужиков не смущать.
— Сделаем, — пообещал Семен.
— Тогда давай последнего, — потребовал Кижуч. — Что еще у тебя интересного?
— Не «что», а «кто», — поправил Семен и приказал: — Хью, вылезай!
Входной клапан вигвама отодвинулся, юный неандерталец выбрался наружу и встал во весь свой невеликий рост. Семен волновался — эту сцену они репетировали многократно.
— Хьюгг, — констатировал очевидное Кижуч.
— Причем плохой хьюгг, — уточнил Медведь. — Потому что живой.
— А-а, я понял! Это Семхон придумал новый способ хранения скальпов — в живом виде! Он же их снимать не умеет!
— Неважный способ: снять и над костром подкоптить, по-моему, гораздо удобнее.
— Ну, ты же знаешь Семхона...
— Да не способ это! — заторопился Семен. — Понимаете, решил я Ветке скальп подарить — чтобы, значит, она его сама сняла...
— Это круто, — признал Медведь. — До такого еще никто не додумывался!
— Ну вот, значит, ради такого дела подкараулил я стадо хьюггов — четыре руки голов. Быстренько всех перебил, а одного, который поменьше, принес женщине в подарок. Только он какой-то ненастоящий оказался.
— Чем же он ненастоящий? Молодой еще, мелкий, а так — вполне нормальный хьюгг.
— Сейчас узнаете, — пообещал Семен и кивнул Хью: — Давай.
Тот поднатужился и с запинкой выдал:
— Семхон, Ветка — люди. Я — не хьюгги, я — люди тоже. Хью зовут меня.
Старейшины сидели у костра на корточках. Как только они осознали услышанное (а сделали они это почти одновременно), оба разом плюхнулись задницами на истоптанный снег. Кижуч покрутил плешивой головой, Медведь поковырял пальцем в ухе. Они оторопело посмотрели друг на друга:
— Ты тоже слышал?
— Угу.
— И что это значит?
— Это значит, что спокойная жизнь кончилась, — Семхон вернулся.
Старейшины отряхнули снег с рубах, приняли прежние позы и уставились на неандертальца:
— А еще?
Хью переступил с ноги на ногу, почесался и произнес незапланированное:
— Семхон говорить, я знать. Вы — старейшина. Очень злой, очень страшный. Я бояться.
— Да, — согласился Медведь, — мы довольно свирепы. Особенно я. Но боишься ты зря — мы тебя не больно убьем.
— Убивать Хью нет. Это Ветка хотеть нет.
— Ну да, — вспомнил Кижуч, — тебя же ей подарили. И что с тобой делать?
— Старейшина умный очень. Старейшина думать.
«Молодец! — мысленно одобрил Семен. — Вот так и надо!»
— Мы подумаем, — пообещал Кижуч. — Отдыхай... пока...
По-видимому, от избытка впечатлений старейшины позабыли, что их уже кормили, и в задумчивости навернули вторую порцию. Семен решил, что ему уже можно поинтересоваться новостями.
— Как здесь охота?
— Да какая у нас теперь охота, — вздохнул Кижуч. — Народ скоро из луков стрелять разучится. Идут и идут мамонты...
— Уже трех подранков добили. Мясо девать некуда — на две зимы хватит, — сообщил Медведь.
— И странные какие-то стали — людей или боятся, или атакуют ни с того ни с сего. Двоих наших чуть не стоптали...
— Откуда куда идут?
— С севера и запада — куда-то к востоку подаются. И вроде бы назад не возвращаются. Хотя, может, весной обратно пойдут.
— А подранки? Кто их?
— Самим интересно... Да как-то так странно — в брюхо.
— Снизу?
— Ну да... Ты-то откуда знаешь? Встречал?
— Было дело... Люди?
— Да какие ж это люди?! Уж пошел на мамонта — так бей, пока не упадет, чтоб не мучился... Видел, небось, как наши это делают.
— Издалека. Оружие, наконечники находили?
— Угу.
Семен поднялся, сходил в вигвам и вернулся с куском камня:
— Такие?
Старейшины молча переглянулись.
Глава 13
НАХОДКА
За прошедшее лето население поселка у Пещеры почти восстановило свою былую численность — уцелевшие пейтары, бартоши, минтоги и тарбеи стягивались к древнему святилищу. В основном это были женщины и не слишком маленькие дети. В отличие от воинов, кроманьонские женщины плохо понимали, что такое «зов предков», и боролись до конца. Или, может быть, у них слишком силен был материнский инстинкт.
В течение зимы родилось шестеро малышей. Из них к виду Homo sapiens принадлежали только пятеро. Один из этих пяти был кроманьонцем наполовину — Семен Васильев стал папашей, как и Эрек. Собственного сына он назвал Юриком в честь погибшего друга, а маленького питекантропа обозвал Пит. Зимнее логово для волосатого семейства оборудовали в непосредственной близости от его вигвама. Семен был немало шокирован, когда обнаружил, что Мери и Ветка, ведущие почти совместное хозяйство, детенышей кормят грудью без различия на своего и чужого. Впрочем, у Мери, кажется, молока хватило бы еще на двоих.