Да-а. Популярный русский "подвиг" - ночевка на кладбище, тайца бы не впечатлил. Тут это, похоже, самое обычное дело. На кладбище даже лучше, чем где-нибудь в другом месте, безопаснее.
- Я принесу планшет, - сказал монах.
Шен опустился на пол и сделал приглашающий жест.
- Боюсь, я не сумею так завязать ноги, - с сомнением протянула я.
- Садись, как удобнее. Только не пятками в сторону Будды.
- Почему? - немедленно озадачилась я.
Шен шевельнул бровями, полушутливо предлагая мне самой напрячь свой интеллект. Или то, что от него осталось на такой жаре.
- Думаю, что во времена Будды, когда все ходили босиком, тыкать грязными ногами в Просветленного было верхом неприличия, - предположила я, - да и в любого другого человека тоже.
- Боюсь, ты права, - Шен тихо рассмеялся.
Он снова был прежним: спокойным умным парнем, с которым рядом комфортно и легко. Дао сверкнул на миг и снова спрятался в ножны. Но отблеск остался. И сейчас я смотрела на тренера по кэмпо совсем другими глазами, замечая то, чего в упор не видела раньше. Жесткую линию подбородка с режущей кромкой, острый прищур темных глаз. Разворот плеч, в котором без труда угадывалась бездна упрямства и ни грана смирения. И поджарое, грациозное тело: в его движениях было больше от тигра, чем от человека.
- Вы с Мин выросли здесь? - сообразила я.
- Да. Так получилось. У отца были торговые интересы в Королевстве.
- На что это похоже - расти в таком месте?
- Не знаю, - пожал плечами Шен, - мне не с чем сравнивать. У нас вышло очень неплохое детство. Вонграт был наставником, какого парочка юных хулиганов могла получить лишь с попустительства Непостижимого. Он никогда не то, что не поднимал на нас руки - он даже не повышал голоса. Но сколько мы перетаскали кувшинов воды... Боюсь, такими числами оперирует только астрономия.
Я невольно рассмеялась.
Мимо прошли двое монахов, ступая совершенно неслышно. Все они здесь ходили так, словно ничего не весили. За Шеном я заметила эту особенность еще в самолете, но решила, что он такой один... А сейчас чувствовала себя той самой "русской медведицей" из анекдотов.
- "Высшее искусство пройти свой земной путь так, чтобы не потревожить даже травинку под ногой" - процитировал Шен.
- Немедленно прекрати читать мои мысли!
- А не то? - его улыбка была самой настоящей, точно выверенной, химически чистой провокацией.
- Понятия не имею! - мстительно выпалила я, - И тебе тоже об этом лучше не знать.
Шен запрокинул лицо и поймал им солнце.
- А я бы рискнул, - сообщил он.
Вернулся с планшетом Къет и волшебное настроение схлынуло, как убегает от берега волна.
- Тигр нарисован в восточной манере, - заметил Шен, - и человек, насколько можно увидеть - тоже.
- Ничего не значит, - возразила я, - мало у нас поклонников анимэ и манга... Я таких тигров на московских заборах видела.
- А то, что тут кровищи через край? Тоже ничего не значит?
- Художник плохо знает анатомию. В человеке всего четыре литра крови, здесь явно больше. Да еще сколько в землю впиталось.
- И что ты скажешь? Как эксперт?
Я еще раз пролистнула фото разрисованного забора. Художник был талантлив, этого не отнять, и работал, что называется, "с огоньком".
- ... Чоли здесь нет, - сказала я, - это вы и сами видите. А что касается остального... Художник - тип забавный. Очень тонко чувствующий, как все талантливые люди и, одновременно, агрессивный. Агрессия из него так и прет. Дикая потребность признания и ноль контроля над эмоциями. Он импульсивен, страшно озабочен мнением окружающих о себе, любимом. Чувствует себя ограниченным, скованным реальностью и это его выбешивает. В прошлом у него какая-то сильная драма. Или, даже, трагедия. Которую он еще не отпустил.