План был хорош и все с ним согласились. Тем более король Губерт торопился домой: королям нельзя надолго покидать родное королевство.
Накануне отъезда Горан устроил прием и бал в честь отбытия своей невесты. Попутно все, кто участвовал в предыдущих драматических событиях, получили награды. Грегоричу и Конраду дали по ордену Хранителя Отечества, Рик удостоился звания Гласа Истины, которое давало ему право входить к королю в любое время дня и ночи, мне вручили Орден Доброй Матери — Заступницы (чисто женская награда). Всем, кому можно, что‑то дали. Ордена, медали, почетные звания, нагрудные знаки… Даже мою мамочку не обошли вниманием. Ей вручили медаль, не имеющую аналогов у меня на родине. Называется "Славная мать". Ее дают матерям, чьи дети совершили нечто достойное. Мол, они их такими воспитали. Хорошая мысль, кстати.
Мамуля была тронута до глубины души и даже пустила слезу. Пусть теперь не жалуется, что я у нее никудышная. За сыновей ей медали не дали!
После отъезда короля Губерта жизнь не без скрипа, но вошла в наезженную колею. Король Горан занялся своими королевскими делами и почти перестал вникать в дела нашей школы, зато ассигновки подписывал без задержки.
Зои приехала на место Гесперия и отлично вписалась в коллектив. Она ловко перехватила вожжи и те пятеро студентов, которые делали диплом по ментальной магии, даже не заметили отсутствия своего бывшего научного руководителя.
Год закончился благополучно. Даже практика прошла без эксцессов, я уж не говорю про сессию и защиту дипломов.
Когда я проверила, а ректор подписал последний диплом, все вздохнули с облегчением. Школа закрывалась на летние каникулы. Мы с Конрадом подхватили свои вещи и отправились порталами в Лиатин. Там нас уже ждали.
Моя матушка основательно подготовилась. Успела и платье пошить, и в храме договориться, и всю нашу ближнюю и дальнюю родню на свадьбу пригласить.
А ведь знает, как я ненавижу все эти помпезные мероприятия. По мне даже жестокий, болезненный обряд разделения жизни приятнее, чем вся эта толпа. По крайней мере никто глаза не пялит.
К счастью, на наших родственников Конрад произвел такое же впечатление. Как на студентов. Они его боялись до потери сознания. Одна из маминых сестер даже спросила меня шепотом, как это я умудрилась связаться с таким страшным человеком. Он же не только на лицо урод, он еще и личность жуткая.
Я только усмехнулась. Не знаю, как Конрад поддерживает эту ауру воплощенного ужаса, и знать не хочу. Но мне это играет на руку. По крайней мере никто не попытается отбить у меня мужа. А я его не боялась с первой минуты как увидела. Кажется, он каким‑то особым взглядом умеет у людей кровь замораживать в жилах, но на меня он ни разу так не смотрел, даже когда я бывала неправа.
В общем, мы вытерпели обряд в храме и посидели немного за столом с гостями, а затем тихо смылись. Мой муж решил представить меня своей семье.
Матушка Конрада оказалась древней и совершенно прозрачной старушкой с белыми как снег волосами. Можно было догадаться, что в молодости она была невероятно хороша. Со мной она была мила и приветлива, подарила старинное колье тонкой работы и выразила надежду, что я не оставлю ее без внуков от ее старшего мальчика.
Она была единственной, кто нам обрадовался. Остальные смотрели на Конрада, как на вышедшего из берлоги медведя — шатуна. На их лицах были написаны страх и неодобрение. Меня же в упор никто не желал замечать.
Поэтому мы провели в графстве Герион только сутки, а затем отправились в гости к Соледад.
Это было воистину правильное решение. В ее доме нам были рады, там мы обрели покой и смогли отлично отдохнуть. Бруно с Конрадом сразу нашли общий язык. Почему‑то муж Соледад совершенно не бояся моего. Может быть ему Конрад не показывал свой коронный убийственный взгляд?
Соль ждала ребенка и была настроена необыкновенно благостно. Она полюбовалась на нас с Коном пару дней, затем позвала меня в свою комнату и раскинула свои ведьминские гадательные инструменты: карты, кости с рунами и мелкие предметы, о названии которых я понятия не имела.
Сказала:
— Знаешь, я на тебя гадала в прошлом году… Тогда получалось, что у тебя впереди единственный за всю жизнь шанс выйти замуж и обрести семейное счастье. Поэтому я тебе и толкала. Прямо‑то говорить такое нельзя, можно все сбить и провалить единственную возможность.