Тук.
Тросточка его Величества ударилась о холодную, глухую землю, когда он был на этом моменте рассказа, и никто теперь не мог забыть этот тук.
Тук.
Артур снова повернулся к шатру.
«Не судите его, он потерял отца, отца, которому все мы обязаны. Теперь он герцог, его мнение надо уважать. Я сам с ним поговорю».
Рыцари радостно переглянулись. Королю милорд Герцен не откажет.
И юноша вместе со своей служанкой, упоминать о которой было уже совсем не нужно, вошёл шатёр.
Внутри нависала темнота. Артур щёлкнул пальцами, и высокая свечка зажглась посреди палатки. Тени разбежались, свет пал на белую тушу, лежавшую на простынях. Она была почти неподвижна, её вздохи сопровождала болезненная дрожь. Размякшие складки свисали с туши, не жира, кожи. Спину толстяка покрывали жёлтые гнойные бинты, их был целый ряд, под ними темнели красные кляксы. Горький гной переливался жёлтым, как масло.
Герцен спокойно смотрел на Артур, не выражая боли, как побитый пёс.
«Время кушать». Артур нашёл на полу тарелку, бросил в неё зелёную пилюли и подкатил ногой.
«Помни, противоядия нужно пить раз в неделю, иначе ты труп. Сам ты его не сделаешь. Только я знаю рецепт».
Толстяк поморщился на него, словно пытаясь разглядеть, и навалился губами-трубочками на тарелку. Он слизал пилюлю и оставил за собой блестящий слюнявый след. На веки Герцена опустились складки жира.
«До встречи». Артур помахал ему и вышел. Арка на толстяка даже не взглянула.
Снаружи рыцари ещё переговаривались, но с появлением короля затихли.
«Ваше Величество…» Спросил мужчина с розовыми скулами.
Артур покачал головой:
«Я поговорил с герцогом, но… Он не хочет выходить. Он сказал мне, что штурма не будет, он против плана своего отца и требует переговоров с эльфами».
Раздался недовольный ропот. Все понимали почему юный герцог так решили и призирали его. Он боялся эльфов, а значит они добились своего, а значит… Рыцари почувствовали бессилие.
«Не волнуйтесь, у герцога есть право на своё решение, я исполню его, в дань его отцу, но и вас я не подведу». Сказал Артур.
«Мы пойдём к эльфам, поговорим, а затем они поплатятся за содеянное. Слово короля». Воины вздрогнули, восхищение и надежда переполняли их через край. Они проводили короля взглядами до его кареты, Тук, не смея моргать и только в некоторых, редких трезвых глазах читалось волнение. Его Величество хромал… насколько серьёзны были его раны?
Так или иначе, нужно его защищать.
Воля рыцарей крепчала.
Меж тем в карете служанка закрыл ставни; свет стал фиолетовым и пыльным как бархат.
«Надо будет убить толстяка». Сказал Артур, отбросив трость Арке. Она её словила, достала ножницы и взялась полировать деревяшку:
Чик, Чик, Чик.
24. Сестра
Артур продолжал: «Он злобно смотрел на меня. Значит не идиот. Я думаю, он знал характер своего отца и понимал, что тот молил меня. Очевидно это не сработало. Поэтому он попытался показать мне свою ненависть, своего рода искренность».
«Он умный, а значит опасный». Подытожил юноша.
Арка обнимала трость одной рукой и водила по ней ножницами другой. Деревянная стружка свисала и закручивалась в спиральки. Временами девушка кивала, не всегда впопад, но ритмично.
Даже когда Артур уже замолчал, она ещё несколько раз кивнула прежде чем уступить тишине.
К полудню наступила жара. Солнце растопило лаково-голубое небо, и на землю опустились волны раскалённой синевы. Тени от скал стали чёткими, словно их вырезали скальпелем. Рыцари оголили рукава.
Армия поднималась в гору; две кареты, сцепленные друг с другом, стучали по кочкам. Одна пурпурная, роскошная, другая простенькая, дубовая. Афер всегда путешествовал на коне и заставлял сына брать пример. Для Герцена вели сразу трёх скакунов, поочерёдно тащивших его тушу.
После смерти отца юный герцог избавил себя от этой привычки. Рыцари, причитая, выгрузили на него карету. В ней везли «деликатесы» с особыми условиями хранения.
Выбрасывать еду было неприятно, однако пришла помощь. Сперва рыцари короля поделились своими закусками, а затем его Величество разрешил поместить некоторые из деликатесов в свою карету. Его самоотверженность и доброта трогали. Короля любили всё больше.
Неожиданно на первый план выступил неприметный ранее офицер, Дюн Рим, бедный дворянин с усадьбой в горах у столицы. Оказалось, он уже давно служит, его знает немалая часть войска, сам он человек дружелюбный и приятный. Король назначил его походным генералом.