— Мертвее мёртвого, во всех смыслах, — добавило создание, странная чугунная кукла мелодичным голосом, и повернулось назад. За спиною у неё стояла совсем юная девушка в пышном чёрном платье, закрывавшем её руки и ноги, с белыми рюшами. Её чёрные волосы подчёркивали ясную белизну её бархатного личика. Глаза её тоже были тёмными, и очень странными, — они были огромные, как у куклы, и, кажется, были силою запихнуты в её глазницы…
186. Вы Безумны
186. Вы Безумны
Стеклянные шарики в глазницах девушки были как будто ей не по размеру, они были как будто слишком большие — вокруг них набухали венки… Девушка поворочала головой, — глаза её оставались неподвижны, — и спросила нежным, хотя и чутка писклявым, голоском:
— Где остальные?
— Наш верный рыцарь стоит на страже; а сиятельная Банши просто просила передать, что мы обойдёмся и без неё… — мелодично ответила ей странная кукла.
— Поганая тварь, что она о себе возомнила, — девушка оскалилась и повернула голову задом наперёд, сворачивая собственную шею, а потом принюхалась и снова медленно, с хрустом, развернула голову назад…
— Императрица, — прогудело лицо на земле.
— Её Величество… — благоговейно опустила голову кукла.
— Безумная тварь… — снова оскалилась прекрасная черноволосая девушка, — Зачем она вернулась?
— Кто знает, кто знает… — проговорила кукла и наклонилась, бережно поднимая на свой деревянный палец рубиновую капельку крови с земли и нежно сдувая с неё пыль.
— Она сохранила свою клятву, как странно… Но если её Величество не пьёт больше кровь, как смогла она одолеть Сулеймана? А если она пьёт кровь, почему не выпила его… — озвучивала свои мысли кукла.
— Тварь не хочет, чтобы мы её нашли, — грубо заявила девушка.
— Нет, нет, почему же? Даже не чуя, куда могли направиться её Величество по свежему следу крови Сулеймана, я гарантирую вам, о, мои равные, что я знаю, где она сейчас.
— …В этом месте, — проскрипело лицо на земле, ворочая своей плоской красной пастью.
— В этом? — с тупым выражением лица спросила девушка.
— Именно в нём! — ответила кукла и всосала кровинку в прорезь между решёточкой у себя во рту. И сразу её глаза, удивительное живые и человеческие, покраснели, а во рту у неё промелькнул бледный огонёк:
— Но нам не важно, где сейчас Императрица. Что действительно необходимо, так это узнать, зачем она пришла… Неужели она изменила своё решение? Её разум — загадка. Похоже единственный наш выбор, это спросить нашу заключённую, — немного неловко произнесла кукла затихая под конец своей фразы, как машина, которая со скрипом завершает свою работу.
— Надо спросить Шанти, — пояснило лицо на земле и выжидающе навело два своих жгутика на девушку. А девушка застыла после упоминания имени Шанти. Сперва она просто стояла неподвижно, потом стала покусывать губы. Затем девушка медленно свалилась на землю и приобняла свои колени… И вдруг она забилась в истерике и заревела, словно младенец, выкинутый из коляски. Изо рта у неё выступала слюна, она мешалась с кровью из губ девушки и красной пенкой покрывала её припудренные щёки.
Кукла надела треуголку и покачала головой:
— Какая грубость, Гемиос. Ты же знаешь, бедная Атросити не выносит этого имени; с ним связаны печальнейшие воспоминания… — с наигранным, а может и настоящим сочувствием произнесла кукла, поднимая миниатюрную девушку на руки и вытирая её щёчки платочком, который достала из кармана:
— Кстати говоря, тебе не мешало бы возвратиться по такому поводу. Наши дела неожиданно плохи, неужели ты можешь позволить себе в такой тревожный час свои бессмысленные завоевания? Ещё даже не время жатвы. Откуда такой голод? С чего это на тебя нашло, завоевать последнее человеческое королевство?
— Не твоё дело, — кратко ответило лицо, а потом прибавила имя своего собеседника. — Пирр…
Кукла повернулась и всмотрелась в него своими живыми человеческими глазами. Нависло напряженное молчание. Вдруг девушка в руках куклы произнесла едва различимое, нежное, сонное:
«Твари…»
Порождение смерти по имени Пирр усмехнулось и пригладило густые разливы её чёрных волос, а потом лёгким движением прикрыло веки девушки, но не до конца, — ибо до конца её веки закрыться не могли, — мешали излишне большие глазные яблоки.
Пирр повернулся и растворился в ломаном кровавом свете, словно вокруг него разбилось и сверкнуло красное стекло. На чёрной земле остался только склизкий жгутик. Лицо, которое он вырисовывал, разъехалось, и жгутик быстро скользнул под землю.