— Живи, — прошептала женщина, — Живи. — Сказала она девушке, глаза которой сверкали как мокрые алмазы. Пламя становилось всё ярче. Кровавая Императрица тонула во свете. Последнее, что он увидела, прежде чем свет заволок её до самого основания, были слёзы на лице Шанти, — прозрачные и пламенные слёзы.
…
…
…
Когда Кровавая Императрица проснулась, ей самой это показалось немного странным. Она была совершенно уверена, что мертва. Что она пожертвовала всем, своей Божественной силой, своей свободной и своей жизнью ради глупости. Что теперь она должны была умереть — в этом не было никаких сомнений. Но она была жива.
— Это ненадолго, — сказал спокойный и глубокий женский голос.
Посреди света Императрица увидела женщину в чёрном, в чёрных штанах, в пальто, с поясом и с огромным золотистым мечом на плече. Её лицо скрывала золотая маска.
— Ты скоро умрёшь, — сказала женщина.
— Но прежде ответь на мой вопрос.
— Ты могла стать Буддой; в тебе было стремление к свободе. Воля вырваться из вихря жизни. Но ты не смогла оборвать последнее, что связывало тебя с миром. Ты не смогла стать действительно свободной.
— Ты пошла по пути Бодхисатвой; твоё желание спасти мир, привязанность к нему, сила чувств были… Похвальными. Если бы ты убила этого монстра, свою сестру, ты была бы освободителем — ты этого не сделала.
— У тебя были две дороги в небеса, но твоя нерешительность, призрачные связи, карма, завели тебя в могилу… — женщина говорила предельно спокойным голосом.
— Этого уже не исправишь. Но я хочу знать… Жалеешь ли ты о своём выборе?
Кровавая Императрица задумалась. Потом улыбнулась.
Женщина в маске кивнула.
Затем она расстворилась в ярком свете.
Свет сиял всё ярче, всё гуще; свет покрыл собою весь мир. Весь мир таял, и сама Кровавая Императрица растворялась и медленно исчезала. И вот, в самый последний момент, когда от неё оставались жалкие угольки сознания…
Свет развеялся.
И женщина увидела ясное и тихое голубое небо.
Кровавая Императрица протянула к нему руку.
И пропала.
219. И снова, Битва
219. И снова, Битва
Когда ясное пламя погасло, не осталось даже праха. Как будто женщина, Кровавая Императрица, просто исчезла — умчалась с пламенем и ветром в небеса. Её белая мантия сложилась на чёрной земле. Она казалась очень громоздкой, как будто это была не одежда, а какое-то покрывало.
Но вот из её белых разливов показался маленький паучок. Он выбежал на чёрную землю без конца и края. Паучок замер, как будто не зная, куда ему теперь бежать. Тут его поймали нежные, белые, немного неловкие пальцы. Шанти поднесла его к своему лицо и посмотрела на него бледнеющими алыми глазами. Паучок потёр лапки. Тогда взгляд девушки опустился на Аркадию. Лицо служанки было мокрым и красным от слёз. Она старалась стоять ровно, но подрагивала, и только огромные усилия сдерживали её от совсем детского плача.
Шанти подошла к девушке, и, не обращая внимания на её взгляд, полный ненависти, усадила паучка ей на плечо. А потом она сказала, после некоторого молчания, очень тихим голосом:
— Аркадия.
Ненависть в глазах служанки на мгновение сбавила в напряжении, девушка удивилась. А Шанти отвернулась и заговорила:
— Её так звали… Аркадия. Я себе имя не брала. Зачем? Всё равно меня съедят. Ну, я так думала. Потом меня как-то сами начали называть Шанти. А она… Она выбрала себе имя, сама. Нравилось, наверное, как оно звучит…
— Аркадия, — повторила Шанти и закинула голову, и засмотрелась в голубое небо. Потом девушка вздохнула и уверенно пошла на Артура. Мужчина наблюдал за всем со стороны и не шевелился. Шанти взглянула на него, хотела что-то сказать, но вдруг просто усмехнулась. Сама над собой. Она прошлась назад и встала у своей сломанной косы. Жезл, на который крепилось лезвие, был разломан надвое, и коса превратилась в серп с огромным носом. Недолго думая, Шанти взялась за ту половинку жезла, которая была длиннее, без лезвия, и вооружилась им как посохом.