Марфа, разложив материю, с восхищением гладила парчу для хозяйского наряда.
- Красота-то какая! Вы Прасковья Никитична, в этом наряде не хуже самой царицы будете.
- А ты думаешь, из какого же материала царицыны платья шьют? Не было бы купцов, не было бы товару заморского, ходили бы все в мехах, яко звери.
- Да полноте вам, матушка, - всплеснула руками Марфа.
Прасковья засмеялась наивности прислужницы.
- Ну, где там портнихи? Сколько же мне еще ждать?
- Здесь мы, Прасковья Никитична, - кланяясь, в горницу вошла пожилая женщина с рядом молодых девиц.
- Всегда радуюсь новой встрече с вами, Прасковья Никитична. Всегда хочется отметить ваш изысканный вкус в выборе материи, - разглядывая материал, похвалила Прасковью портниха. – Намедни была у Толстых, так полная безвкусица в подборе. Я ей одно говорю, она мне совсем другое. Подобрала себе такие яркие цвета, аж глазам смотреть больно. Блестит, словно павлин в княжеском саду. Словом, полная безвкусица. Думает, чем пестрее, тем богаче выглядеть будет. Полная ерунда! Во всем меру знать надобно, не все золото, что блестит, - качая головой, говорила портниха.
Прасковья, рассказав, что ей надобно, получила полное согласие и одобрение от портнихи. Сняв с нее мерки, они удалились, забрав материю.
Как-то незаметно подкрался вечер. Марфа зажгла свечи.
Прасковья устало села на скамью.
- Вот и еще один день прошел, - тихо сказала она.
Марфа, сменив наряд на домашнюю одежду, удалилась поторопить слуг с ужином.
Ужин прошел тихо без лишних разговоров о предстоящем сговоре.
Поднявшись к себе, Прасковья, позевывая села перед зеркалом. Марфа сняла с нее сборник и расплела косы, связав их лентой.
- Что прикажете, матушка Прасковья Никитична?
- Да ступай уже, я сама разденусь.
Марфа, зевая во весь рот удалилась, проверив хорошо ли прикрыта изразцовая печь. Прасковья, скинув сарафан и верхнюю рубашку, оставшись в одной нижней сорочке, подошла к печи и приложила руки к изразцам. Степан сам заказывал эти плитки с невиданными зверями и полуптицами. Он привез это новшество из Литовии. Муж рассказывал, что в домах у них не печи, как в русских домах, а камины. Стены вкруг выложены расписной плиткой. Замыслив сделать у себя дома такой же в зале, он много привез такой плитки, но так и не успел осуществить свою мечту, лишь украсил печи в спальне и детской. Ярослав, воспользовавшись оставшейся плиткой, использовал ее в своем новом доме.
Фрол тоже, глядя, как живут другие народы, старался перенять у них все самое лучшее, поэтому, многие дивились и завидовали, как у него устроено все в доме.
Говорили, что он ел из красивой глиняной посуды, расписанной глазурью.
Вот бы посмотреть на такое чудо. Степан много торговал оловянной посудой, которой было много в доме. По праздникам Прасковья выставляла серебряную посуду, начищенную до блеска так, что можно было увидеть свое отражение.
Задув свечу, она вернулась к кровати. Прочитав молитву и перекрестясь, легла и постаралась заснуть. Из ума все не шел Фрол. Высокий, красивый, с удивительными, ярко-синими глазами. Прасковья улыбнулась и, тихо вздохнув, заснула.
глава 4
Глава четвертая
Фрол мерил шагами комнату и думал. – Чего ему ждать еще день? Завтра же он сходит к Афонасию Ворожкову и возьмет его с собой в дружки и одновременно сваты. Немного успокоившись, довольный лег спать.
Утром, чуть свет, велел запрячь бричку и поехал к своему другу.
Тот сидел за столом и чаевничал.
- О, Фрол Лукич, пожаловал! – обрадовался он неожиданному гостю. – Садись, чайком побалуйся. Матрена пирогов напекла, отведай.
- Спасибо, Афонасий Федорович, я уже откушал. Я к тебе по делу приехал, поговорить надобно.
- Что ж, садись, поговорим.
- Да дело больно деликатное, не для лишних ушей, - смущенно посмотрев на домочадцев, сказал Фрол.
- Понимаю, - кивнул Афонасий и, поставив большую кружку, встал из-за стола. Окрестив себя трехкратно, он повел Фрола вниз в конторку.
- Ну, Фрол Лукич, что за дело у тебя ко мне?
- Жениться я надумал, Афонасий.
- Вот так новость! Хорошее дело, Фрол Лукич. А невеста-то кто? Из молодок, али кто постарше у тебя есть на примете?
- Прасковья Гордеева.
- Эк, хватил, - присвистнул Афонасий.
- Так что скажешь? Пойдешь другом и сватом?
- Я за тебя всегда готов идти, куда хочешь, ты же знаешь. Выбор твой одобряю. Только вот захочет ли она вторично замуж пойти, ведь совсем недавно овдовела.
- Больше года уже прошло, - напомнил ему Фрол.
- Вот ведь как быстро время летит. Да, хороший мужик Степан Михалыч был.
- Что теперь об этом говорить. Так пойдешь в сваты или кого другого мне звать?
- Я уже дал свое согласие. Когда думаешь сватов засылать?
- А сегодня прямо!
- Нет, Фрол Лукич, так не годится. Надобно, все обдумать, с ее детьми переговорить.
- Сегодня срок истекает, как я к ней гонца посылал.
- Вот оно что, - почесал Афонасий свою рыжую бороду. – С гонцом ты погорячился Фрол, надобно было самому идти или меня послать, теперь только осталось ответа дождаться.
- Да понимаю я, что с горяча, но дело уже сделано.
- М-да, когда срок за ответом идти?
- Завтра.
- Хорошо, завтра и пойдем. Кого думаешь третьим брать?
- Может, зятя, Артемия?
- Нет, молодой еще. Тут человек посолидней нужен.
- Тогда, может, Захара Проклова?
- А что, Захар человек веселый, то, что нам и нужно. Значит, завтра и пойдем.
Они пожали друг - другу руки, и Фрол заметно повеселев, поехал к Захару Проклову. Получив от него согласие быть сватом, он вернулся в свою лавку.