- Ты, как всегда, права, – грустно вздохнув, сказала Прасковья. – Как ты думаешь, стоит ли нам Микуличну позвать? Она в этом деле собаку съела, может чего и присоветует?
- Это уж точно. Хлеб она свой не за зря ест. Лучшей свахи во всей волости не найти. Так я за ней сейчас мигом сбегаю.
- Смотри, языком-то ей лишнее не сболтни. Скажи, мол, по делу зову.
- Ясно дело, – заулыбалась Марфа.
- Да и в доме пусть пока ничего не знают, не нужны мне лишние сплетни.
Марфа, хитро усмехнувшись, опустила глаза в пол. Гонца Ермолку давно все знали, а уж, с какой вестью он прибыл, недолго было догадаться. Дворовые, чай не слепые, давно замечали, как Фрол Лукич их барыню вот уже полгода обхаживает. Это только она в своем горе по хозяину ничего вокруг не видит и не слышит.
- Наконец-то, Фрол Лукич решился хозяйке предложение сделать. Ох, и красивая же пара из них выйдет. Степан Михалыч – добрый хозяин был, но не красавец, как Фрол Лукич. Как же он хозяйку-то любил, грех ей на него жаловаться. Да и как же ее не любить, красавицу нашу ненаглядную. Ой, и повезло же ей!
Марфа, накинув на себя платок, побежала к Микуличне.
Та сидела за столом и пила вприхлебку чай, закусывая пирогом из крольчатины. Причмокивая от удовольствия, жмурилась, как насытившаяся кошка. Чай был ароматным, из мяты и меда.
Марфа, низко кланяясь, вошла в комнату.
- Доброго здоровьица вам, Анастасия Микулична.
Та, лениво окинула дворовую взглядом.
- Че пришла?
- Хозяйка моя, Прасковья Никитична, вас к себе просит, дело у нее к вам срочное имеется.
Шумно отпив из блюдца, Микулична блаженно вздохнула.
- Ни минуты покоя. Ладно, скажи, приду, только чаю откушаю.
Марфа повернулась было к двери, но Микулична остановила ее вопросом.
- Случаем не знаешь, зачем она меня зовет?
- Нет, не знаю, - замотала головой Марфа.
-А вот и врешь! По глазам вижу, что врешь! Не поверю, чтобы дворовые ничего про то, что хозяева ведают, не знали. Говори, об чем разговор будет, а то не пойду, что-то меня в сон после чая клонит.
- Ей богу, не ведаю, – перекрестилась Марфа.
- Ох, и врешь, по глазам твоим хитрым вижу. Ладно, все равно узнаю, – она лениво махнула рукой. – Только из уважения к Прасковье Никитичне приду, она меня завсегда привечает. Дело-то очень срочное, али подождать может?
- Про то не ведаю, - сдерживая улыбку, ответила Марфа.
- Знаю я тебя, шельма. Ну да ладно, ступай все равно толку от тебя никакого, - она небрежно отпустила девку домой.
Марфа, поклонившись, сбежала с крыльца и побежала на подворье Ярослава Степановича.
Старший сын Прасковьи Никитичны, очень походил на своего покойного отца. Такой же высокий и крепкий, рассудительный в разговоре и манере вести хозяйство. Все у него было разложено по полочкам. Хозяйство, доставшееся после смерти отца, вел исправно, суеты и беспорядка не терпел. Темноволосый, с коротко стриженой бородкой, он не был красавцем. Темно - карие глаза, посаженные глубоко, внимательно глядели на собеседника. Медленная речь выражала в нем человека думающего, не бросавшего зря лишнего слова.
Узнав, что мать ждет его у себя, тут же без лишних вопросов засобирался к ней.
Младший сын, Владимир, был во дворе. Он рассматривал своего жеребца, который после охоты захромал.
- Батюшка Владимир Степанович, вас к себе матушка Прасковья Никитична просит, - сообщила ему Марфа.
- Зачем? – спросил он, с раздражением глядя на жеребца.
- Не знаю, – Пожала плечами Марфа.
- Ладно, скажи, сейчас буду, - сказал он, передав удила кузнецу.
Прасковья нервно мерила шагами свою горницу, прижимая к груди дрожащие руки.
А вдруг сыновья ее не поймут? Так и останусь до старости одна век доживать? Ярослав, он сейчас в доме за старшего, на него можно положиться. А вот Владимир, слишком уж горяч. Ох, и разные же они. Братья, а совсем разные, не похожие. Ярослав – само спокойствие, а Владимир – словно порох, такой же взрывной. Сначала дело делает, а уж потом думает. Как они предложение Фрола воспримут?
Первым в горницу вошел Ярослав, следом за ним Владимир, и комната сразу стала меньше в два раза.