Теперь нужно было с пользой потратить время — с четырёх до пяти. С пользой, то есть на сборы.
Сборы были самым тяжким: они требовали внимания, а после приёма рабочего тела именно внимание обычно в дефиците. Однако сборы нужно было организовать до сна. Иные варианты были отклонены многолетним опытом. Рассеянно, вяло, лениво, но собраться нужно было обязательно до.
Однако сначала требовалось оценить своё состояние. От оценки зависели дальнейшие действия.
«Вертолёта» вроде бы не было. «Штормило» не сильно. Пузырёк с витаминами пуст. Разумеется, витамины Гоманьков покупал не в аптеке: его снабжали настоящими, реально работающими таблетками для спортсменов. Дозы там были что надо. Они правда и стоили о-го-го. Ну да за всё хорошее нужно платить, а за нехорошее — даже переплачивать.
Список необходимого лежал на столе под стеклом. Всё подобрано заранее. Сверху разложен глицин.
Гоманьков положил в рот первую таблетку. Заставил себя перечитать список. Костюм, дипломат, книжка «Оперативное искусство» (он не помнил, кому и зачем она понадобилась), подарочная ручка, обязательный пакет с нижним бельём и парой новеньких, только что приобретенных в магазине носков (для бани). В жизни каждого мужчины наступает момент, когда чистые носки проще купить, чем получить после стирки. Грязными Гоманьков считал носки, когда начинал замечать различие на правый и левый. Тогда он их немедленно менял на новые. В списке была ещё всякая мелочовка. Заниматься ей не хотелось, но было надо.
Сколько-то времени заняло заваривание чая. Большую кружку поставил под кровать.
Уже чувствуя, что валится с ног, он успел сварить себе кашку «Быстров». Бухнул туда кусок масла. Усилием воли впихнул в себя полтарелки, съел таблетку мезима, после чего рухнул на кровать и забылся в изнеможении.
Иван Иванович Гоманьков, бывший контрразведчик, а ныне начальник службы безопасности крупного банка, знал, что два человека на земле — врач и Гусин — думают о нём не так, как думает о себе он сам и остальные люди. Они ошибочно полагают, что у него проблемы с алкоголем. Чушь. У трезвенника не может быть проблем со спиртным. Те двое с больной головы перекладывали на здоровую. Врач, тот вообще ни разу не просыхал. Сам стакан примет и Гоманькова начинает выводить из эскалации. Алкоголик — это тот, кто пьёт больше своего врача. А врач Ивана Ивановича явно пил на порядок больше. На том и сошлись.
Гусин — тоже не святой. В понедельник на работу с красным носом всегда приходил. Кстати, и в остальные дни недели тоже частенько. Руки у него ещё нередко тряслись. И эти люди будут говорить, что он, Гоманьков, алкоголик. Видяй соломицу в оке ближнего, не зрят в своем иже бруса.
Все остальные люди, знакомые с Иваном Ивановичем, знали настоящую правду. Она заключалась в том, что слово «алкоголик» к нему было неприменимо по определению. Алкаш — это пьянь подзаборная, а Гоманьков был профессионалом высокого класса, мастером своего дела. Он настолько хорошо освоил теоретические и практические аспекты соответствующей сферы бытия, что мог бы дать сто очков вперед любым докторам наук в области наркологии.
Приём он планировал тщательно, вдумчиво, с любовью и с отменным, тонким, как стебелёк у колокольчика в поле, вкусом. Собирал любые сведения по теме, экспериментировал и добивался результатов. В конце концов создал Систему, позволяющую человеку быть счастливым, успешно функционировать много лет, не снижая потребления рабочего тела. Наоборот, он всё дозы увеличивал. Оставаясь при этом полноценным членом коллектива.
В восемьдесят пятом, в период борьбы с пьянством, было непросто, всякого пришлось хлебнуть. Молодой коммунист даже возглавил общество трезвости по заданию парткома третьего отдела второго главка. Он бы и сейчас мог возглавить. Жаль только партком расформировался. Таких результатов мог добиться только выдающийся разведчик. Гоманьков не без оснований относил себя к этой категории людей. Он был бы Рихардом Зорге. Матой Хари. Абелем. Кононом Молодым. Даже лучше. А его направили в контрразведку, трусы да лифчики щупать. Нет ли там какой бумажки? Ну, ничего, он-то в конце концов показал свой класс. Жалко об этом никто не знает. Кроме доктора и Гусина. Но про Абеля тоже мало кто слышал. До поры до времени. А имена Настоящих Мастеров (Иван Иванович слышал про таких) вообще знает пара-тройка людей или уже никто никогда не узнает, ни одна живая душа. Потому как все умерли и тайну с собой унесли.