Публика загудела. Байка из прошлого, в отличие от невнятной искусствоведческой речи, задела за живое. Кто-то что-то сказал о московской градостроительной политике. Начался шум. Мстиславский кричал:
— Уважаемые господа, можно чуть потише?!
Тем временем неприметный человечек из технической службы Департамента безопасности вбежал в комнату, наклонился к уху Зверобоева и что-то прошептал.
Тут же на мониторе показали светловолосого парня в клетчатом пиджаке с кожаными локтями и джинсах.
Зверобоев вопросительно посмотрел на Гоманькова. Тот покачал головой:
— Не знаю такого. Хотя… может, м… видел где-то. Может, у нас. Но не припомню. Наверное, где-то в низовом звене. В пиар-отделе, кажется, — прищурился Гоманьков. — Выясним.
— В хозяйстве Дроновой? — переспросил Юрьев. — Ира допустила утечку?
— Вряд ли, — покачал головой Гоманьков.
— Ну что, надо этого типа с длинным языком брать и провести беседу, — хищно потер ладони Юрьев. От мысли, что сейчас всё может разрешиться, буквально чесались руки.
— Нет, — остановил его Зверобоев.
Юрьев посмотрел на полковника с недоумением.
— Мы не можем даже допросить этого человека, Лёша, — сказал Зверобоев. — Он не сделал ничего предосудительного. Я уверен, что он прекрасно знает свои права, закон на его стороне.
— Но ведь… — дёрнулся Алексей Михайлович — и не закончил фразы: Зверобоев был прав. — Ну хоть людей за ним пустить? — спросил он, глядя на Гоманькова; тот отвёл глаза.
— Уже пустили. Моих, — добавил Зверобоев. — Если он местный, то ваших банковских он может знать.
— Логично, — согласился Юрьев.
— Ну а теперь мы подождём-посмотрим, кто найдётся любопытный и придёт задавать лишние вопросы, — подытожил Зверобоев. — Я думаю, этот парень не один. Тут есть кто-то ещё. Который будет выяснять, что мы задумали. И сильно ли испугались.
14:20. Гоманьков. Зверобоев. Юрьев
Москва. Там же
— Ну? — Юрьев в нетерпении привстал.
— Не нукай, Лёша, — оборвал его разведчик.
Юрьев не обиделся — ему было не до обид.
— Хорошо, — сказал он. — Что удалось узнать?
— Как тебе сказать… — начал Зверобоев, присаживаясь. — К Мстиславскому, Дроновой и Анохину с вопросами подходили шесть человек. Каждому они скормили свою версию событий с какой-то отличительной деталькой. Всем под большим секретом, разумеется. Посмотрим, какая версия выплывет.
— Ну а сейчас что-то сказать можно? — Алексей Михайлович покосился на Гоманькова, который агрессивно насупился.
— Можно, — неожиданно ответил Зверобоев. — Ничего страшного, — добавил он. — Завтра всё решится, а Лёша заснуть не сможет, нам это надо? В общем, так. Двоих мы отмели сразу.
— Почему? — не сдержался Юрьев.
— По возрасту. Один — тринадцатилетний. Сын кассирши из отделения банка на Пресне. Она его с собой взяла. Очень пытливый парень, сериалы смотрит детективные… Предложил помощь в расследовании. Далеко пойдёт.
Гоманьков усмехнулся.
— Вторая — Ариадна Роальдовна Серебрянская, — сказал Зверобоев.
На этот раз улыбнулся Юрьев.
— Она к кому подходила-то? — поинтересовался он.
— К Ире Дроновой, — с сочувствием ответил Зверобоев. — Душу из неё вытрясла.
— Ариадна — она такая, — сказал Алексей Михайлович.
Серебрянская была раньше многие годы руководительницей секретариата банка, а ныне — заслуженной пенсионеркой. Почтенная дама семидесяти пяти лет от роду, твёрдая, как кремень, и преданная родной кредитной организации абсолютно и безоговорочно. Всеми уважаемая, она неизменно получала приглашения на банковские и околобанковские мероприятия и всегда являлась на них, как на работу. И никогда не забывала сообщить руководству своё мнение о происходящем вокруг. Странно было бы, если бы Ариадна Роальдовна не обеспокоилась таким чрезвычайным происшествием, как кража.
— Остальные — мелкие клерки, — закончил Зверобоев. — Особо не интересовались — так, пара вопросов. Кроме Кочеткова.