— Один человек сказал, — не стал влезать в подробности банкир.
— Ты мне про Сашу-сибиряка как-то говорил, — вспомнил Зверобоев. — Он?
— Ну да, — признался Алексей Михайлович.
— Интересный человек… — протянул Зверобоев. — Не удивлюсь, если он причастен к нашим проблемам. Впрочем, это пока ждёт… Лёша, тебя ещё интересует, кто украл картину?
Юрьев глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Начал терять связь с реальностью. Никуда не годится! Решил, что уже «отскочил». Что попытка Гольдбаум устроить скандал провалилась, и на этом всё. Нет! Картина и фотография пока не найдены. И катастрофа может разразиться в любой момент. Срочно взять себя в руки, иначе эйфория застит глаза.
— Что даёт контакт Риты с Гусиным? — с усилием вкатился он в прежнее русло разговора.
— Это нам даёт ниточку в сторону Гусина. Но одной ниточки мало. Нужно ещё.
— Нашли? — терпеливо спросил Юрьев.
— Да. Контакты в ФСБ дали свой результат.
— И что же?
— Копнули под фирму, что ведёт стройку у Арт-музея. Она финансируется структурой, аффилированной с Первым Промышленно-Индустриальным банком. Совладельцем и председателем правления которого является всё тот же Гусин.
— То есть по его указанию в этот вечер могла не работать их система видеонаблюдения?
— Очень вероятно. Зато была камера на соседнем здании. Она зафиксировала, как с территории стройки выезжает машина. И, судя по номеру, она принадлежит опять же Первому Промышленно-Индустриальному банку.
— А кто из наших играл на Гусина, выяснили?
— А то. Круг подозреваемых у нас уже был. Версию о том, что фотографию ты ввёз контрабандой из Португалии и что на тебя завели уголовное дело о контрабанде, скормили Кочеткову. Мы на него сразу подумали. Ну и ещё мы «пасли» того мужика, что вчера заявил о краже. Он встречался с Кочетковым и получил от него деньги.
— Бинго, — мрачно сказал Юрьев. То, что в банке нашлась крыса, удручало даже больше, чем сама кража. — Чего же этому чудику не хватало?
— А ты сам его спроси, — пожал плечами полковник. — Он в соседнем кабинете. Мы с ним тут немного поработали…
— Гуманность проявили?
— Обижаешь, начальник. Мы же не фашисты какие. Зачем убивать, когда можно сжечь? Просто поговорили. Обрисовали перспективы, так сказать. Желаешь пообщаться?
Сомневался Юрьев недолго — секунды три. Брезгливость боролась с интересом: хотелось взглянуть предателю в глаза.
Вслед за разведчиком банкир вошёл в комнату. На диване, съёжившись в комок, сидел парень, в котором трудно было узнать прежнего Кочеткова. Настолько лицо человека было перекошено от страха и злобы.
Он был одет, как всегда, в элегантный пиджак. Но сейчас казалось, что тот ему велик на два размера — так втянул иудушка голову в плечи. Кроме него в кабинете находился здоровяк в чёрном костюме и голубой рубашке, выдававших в нём охранника.
Увидев Юрьева, Кочетков попытался вскочить, но охранник мягким движением толкнул его обратно на диван.
— Присядь! — рявкнул он. — Если не хочешь посидеть или полежать.
Юрьев пристально посмотрел на изменника, помолчал с минуту, разглядывая его, и негромко спросил:
— Дружище, тебе-то чего на хватало?
Кочетков ответил не сразу, собираясь с духом. Наконец взглянул Юрьеву в глаза. Раскаяния на его лице не было. Была злоба. Искренняя и честная злоба.
— Гусин предложил мне нормальную должность и деньги, — быстро затараторил бедолага. — Хорошую жизнь предложил. А не ковыряние в дерьме. Надо было отработать. Я только человека в музей провёл, показал, где спрятаться и как через окно в туалете выйти, — презрительно скривив губы, признался ренегат.
— Хорошей жизни не хватало? — вздохнул Юрьев. — Ты ведь был у нас на отличном счету. В вашем департаменте смог бы очень скоро продвинуться.
— Скоро продвинуться! — с ненавистью воскликнул Кочетков. — Мне уже двадцать восемь! Я целых три года работаю. За какие-то жалкие триста тысяч рублей. И что? И ничего!
Банкир посмотрел на Кочеткова с интересом — как на редкую гусеницу.