— Дурачок, — сказал он. — Тебе не уже двадцать восемь, а всего двадцать восемь. А ты — ведущий сотрудник в одном из крупнейших банков страны. Был им, точнее.
— Я что, гордиться этим должен? Допустили до чести пахать на вас! Мне нужны признание, деньги и карьера, сейчас! Я этого достоин! — почти выкрикнул Кочетков.
— Уже нет. — Юрьев пожал плечами. — Про карьеру забудь. В полицию мы пока не заявляли ничего, может быть, на свободе погуляешь. Хотя мы подумаем, у нас есть возможность тебя закрыть. Ты же сообщник в деле ограбления. Но даже если не сядешь, ни в один банк и ни в одну солидную структуру тебя больше не возьмут. И никакой Гусин тебе не поможет. Оказанная ему услуга ничего не стоит, а услуга предателя — тем более. Крыса никому не нужна. Так что лучше выучи на всякий случай заветные слова «свободная касса» и «туалет вымыт». Они тебе, скорее всего, скоро пригодятся.
— Вы все заодно, — с ненавистью сказал Кочетков. — Взять человека, выжать как лимон и выкинуть. Вы мне ничего не дали. Даже эту дурочку из переулочка, бестолочь и бездарность, вернули на должность! Хотя это было моё, моё место!
Юрьев с трудом сообразил, что «дурочкой из переулочка» назвали Алёну Репину. Он огромным усилием воли заставил себя не съездить по лицу мелкому мерзавцу.
— Вы её взяли обратно! Эту бездарность! А меня опустили вниз! Дескать, работай, мальчик, когда-нибудь мы тебя заметим!
— У мальчика истерика, — прокомментировал Зверобоев. — Сейчас рыдать будет. Не будем ему мешать. Пусть поплачет.
Из кабинета Юрьев вышел в плохом настроении. Будто в грязи вымазался.
— Значит, Гусин, — сказал он наконец.
— И это началось не сегодня, — добавил Зверобоев. — Гусин не профи, для обработки объекта ему нужно месяца три.
— Какой обработки? — не понял Алексей Михайлович.
— Обычной. Он набился мальчику в друзья, сладко напел ему что-то там в уши. Ну, что он обделён, что ему не дают ходу, что вокруг завистливые ничтожества, не дающие его звезде воссиять. Классический подход для подготовки последующей вербовки. Ну и материал попался подходящий. Мальчик старательный, у него зависимый тип личности. Таким нужно обязательно кому-то и во что-то верить. Если у них отнять эту веру, они начинают мстить… А верить нельзя никому. Вы-то уж мне, старому человеку, поверьте… Впрочем, хватит об этом.
— Получается, картина и фотография у Гусина, — сменил тему Юрьев. — Теперь его надо найти, чтобы их вернуть. Где он? И где наши вещи?
— Мы выяснили, что картина и фотография хранились у Гусина в банке. До недавнего времени. Сегодня рано утром он уехал за границу. Вместе с экспонатами, — спокойно сказал Зверобоев.
— Что?!
— Отправился в Европу. Так его секретарша сказала. На машине. Понимаешь?
— А что, на личном транспорте контрабандой проще заниматься? — спросил Юрьев.
— В какой-то мере да, — протянул Зверобоев. — Хотя смотря на кого напорешься. И как замаскируешь контрабанду. Тут уметь надо. Или помощники нужны соответствующего профиля. Может, он специального курьера нашёл. Чтобы самому не рисковать. Граница-то у нас не везде на замке сейчас. Дырявая она. Через неё такие суммы провозят… Иной курьер по двести двадцать дней в году туда-сюда её пересекает. На себе сотни миллионов баксов налом возит. И таких много. Так что, скорее всего, твой Гусин где-то скоро встретится с настоящим заказчиком. Но не в России.
— А что, и заказчик есть? — ещё больше удивился Юрьев.
— Я думаю, что да, — без тени сомнения констатировал Степан Сергеевич. — Гусин — авантюрист. Встречается такой феномен — трус и авантюрист в одном флаконе. Как водка и рассол в одной таре. Я просто пью и иду. Ценные кадры для вербовки. Легко идут на сотрудничество, очень боятся сдачи и разоблачения. Самому ему нагадить тебе приятно, отомстить, да и на твоё место человек мог надеяться вернуться. Но один он по складу своего характера без мощного стимула извне вряд ли бы решился на такое.
— Что делать? — спросил Юрьев. — Может, он ещё не пересек границу-то? Просигналить таможне? Тогда его там встретят и вытрясут наши вещички. И нам вернут.
— Во-первых, не сразу. Во-вторых, это выплывет наружу. И всем станет известно, что мы два дня выдавали копию за подлинник.
— Чёрт! Как же нам теперь его достать?
— Сейчас сюда зайдёт один человек, он расскажет кое-что интересное. А вообще, нам повезло. Из-за Гоманькова мы чуть не упустили его.
— Кстати, а что Гоманьков? — поинтересовался Юрьев.
— Сначала мы нормально взаимодействовали, — сказал Степан Сергеевич. — Но потом я понял, что он ведёт себя как человек, которому постоянно не хватает времени. Как будто пять-шесть часов в сутки он тратит на что-то очень важное для него. Настолько важное, что работа уже давно побоку, на втором месте. Сначала я про бабу подумал. Мол, роман крутит. Он же не пьёт. И вроде как не ворует. Честный человек. Честные они воруют гораздо меньше. Значит, по бабам ходит. Третьего не дано. Потому как если не пьёт и по бабам не ходит, то, значит, ворует. Ну и так далее… Шучу, — разрядил обстановку полковник. — Нов каждой шутке есть доля шутки. Я предположил… — Тут Зверобоев сделал паузу. — Не суть важно, — наконец сказал он. — Вариантов немного, но они были. Всё решила одна мелочь. Не очень аппетитная. — Он выжидательно посмотрел на Юрьева, как бы спрашивая разрешения.