Зазвонил мобильник. Зазвучало «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем». Эту песню Гоманьков не переваривал. Как и самого звонившего и вообще мобильный телефон. Он относился к нему как к пионерскому галстуку, который в своё время сначала гордо носил, а потом тихо ненавидел.
— Гоманьков слушает, — привычно представился он, уже зная, что услышит.
— Привет, старичок, — раздался в трубке ненавистный голос. — Как твоё ничего?
— Твоими молитвами, Рома, — не удержался Гоманьков.
— Узнал, — удовлетворённо констатировал голос с той стороны. — А вот начальник твой не узнал. Вычеркнул небось из телефончика. С глаз долой — из сердца вон. Вот такие они, большие командирчики. Ты про мою просьбишку не забыл, Ванечка?
— Не забыл, — сквозь зубы процедил Гоманьков.
— И как? Можешь гарантировать?
— Гарантии гострудсберкассы обещали, — огрызнулся контрразведчик.
— Ой, старичок, ну мне-то не заливай. Подмогни, голуба. Век не забуду. Ты знаешь, память у меня длинная.
«Вот сволочь», — подумал Гоманьков, сжимая телефон, вдруг ставший жечь руку. Гусин отлично понимал, что труба Гоманькова может стоять на прослушке. Стоит или нет, неясно. Но может. Если Юрьеву в голову взбредёт — он человек подозрительный, бдительный, и связи у него везде, никто про них, даже он, Гоманьков, ничего не знает, своя сеть отношений и с ФСБ, и с МВД, и с разведчиками, и еще чёрт знает с кем, — то он всё может организовать. Кум у него спецслужбы большой руководитель был. Вроде доверяет Гоманькову, но кто его знает, вдруг доверяет, но проверяет? И этот урод Гусин всё же понимает, собака, и его светит. Если шеф узнает, что они общаются, Гоманькову — пипец. Усё. Но, похоже, Гусин с этого кайф ловит.
— Сделаю, что смогу. Извини, занят я. И это. Звони на другой телефон. Ну, ты знаешь на какой. Ну, давай, пока. — Не дожидаясь ответа собеседника, Иван Иванович прервал звонок.
На душе стало почему-то и грустно и скучно. «И некому руку подать». До завтра дело откладывать уже сил не было. До звонка силы были. А после — нет. Придётся и сейчас, и завтра. Конечно, это чревато риском эскалации. Но Гоманьков надеялся, что ему поможет сила. Сила воли. Наслаждение оплачивается страданием. Это он усвоил хорошо. «Решено, — подумал он. — Сегодня. Совсем скоро, вот прямо сейчас». Внутри что-то сладко ёкнуло — и тут же предупреждающе кольнуло в боку. Тело услышало мысли. Тело отозвалось. Он уже почти решился двинуть на объект и заняться делом, когда внезапно опять зазвонил телефон. Рингтоном пошло — «в жару и холод, ветер, зной и дождь ты по проспектам за объектом вновь идёшь…». Мелодия означала, что звонит кто-то из подчинённых.