— Извини, не подумал, — расстроился Юрьев.
— А ты думай, Лёша. У тебя ведь нормальные отношения с португальским послом? Даже хорошие?
— Типа, дружим, — признал Юрьев.
— Договорись с ним. Отправь снимок дипломатической почтой. Теперь картина. Копия нужна до субботы. У меня есть пара специалистов, но они рисуют паспорта, документы, печати и другие вещи, скажем так, не совсем картины. У тебя есть выходы на тех, кто копию может сварганить? На сторожа Петровича, который за каждую ночь к утру успевает украденные «Черные квадраты» Малевича восстанавливать?
Юрьев, недолго думая, набрал телефон Мстиславского. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — проскрипел неприятный женский голос. Банкир от отчаяния ещё раз перезвонил. Женщина на том конце трубы была верна себе.
19:00. Гоманьков
Москва. Ул. Жихарка, д. 15, стр. 3.
Банный комплекс «Дровяна»
Сегодня был Виталик. Красавец. Но Гоманьков всё же предпочитал Романа — крупного, щекастого, темноволосого мужика с цыганской внешностью. Он, что называется, чуял, чего требует тело клиента в каждый конкретный момент. Тощий Виталик с томной улыбкой делал всё правильно, но как-то без души. К тому же он был слишком говорлив и, более того, регулярно пытался вызвать на разговор самого Гоманькова.
На «Дровяну» Гоманькова вывел один очень старый знакомый. Как-то раз при нём Иван Иванович высказался в том смысле, что хотел бы найти нормальное банное заведение, где можно отдохнуть, погреться и попариться. Ну и чтобы время хорошо провести и никто не мешал. Конфиденциально всё, значит. Дружбан сказал, что знает одно такое место, недешёвое, но известное тем, что там парят вдумчиво и качественно. И сервис. Мужики хорошие. Особенно удобно было то, что открыто оно было практически всегда, в том числе утром. Правда, с утра работала только одна парилка, и ту нужно было заказывать заранее. Но Гоманькова такое положение дел как раз не смущало.
Он уже успел распариться, охладился в бассейне и сейчас подкемаривал в гостевой комнате, ожидая заказанного чая с липовым мёдом и думая о втором заходе. Мысли были медленные и приятные.
Самое время было послушать, что там нарыл Бегунов на Сашу, который оказался вдруг не Сашей.
Бегунов трубку не брал. На него было непохоже: толковый и расторопный, он в течение рабочего дня обычно оставался на линии. Гоманьков позвонил Бегунову домой — тот жил в Коврове — и выслушал серию длинных гудков.
Недоумевая, связался с дежурным.
— С утра не приходил, — был ответ. — Мы подумали, его послали куда-то…
С трудом сдержавшись, чтобы не послать самого говорившего, начальник дал команду Бегунова из-под земли достать.
Виталик принёс чай. Он был такой, как надо, — горячий, но не обжигающий. Вкус мёда чувствовался, но не забивал вкус чая. Гоманьков сделал несколько глотков и твёрдо решил, что пойдёт на второй заход.
Запел телефон. Судя по мелодии, Юрьев.
— Гоманьков. С кем говорю? — Задав дежурный вопрос, контрразведчик подавил подступающую зевоту. Банька всё-таки разморила его.
— Кто-кто, конь в кожаном пальто. Я это… начальник твой пока ещё. — Голос шефа был уже неприятно напряжённым.
— Ну зачем же вы так, Алексей Михайлович, — укоризненно-обидчиво выставил защиту Иван Иванович. — Я ведь только проверить хотел, не злодей ли какой под вашим номером к нам пробраться хочет. А вот вы сейчас матом ругаетесь, как ребёнок малый, а напрасно, потом вот этими самыми руками, что трубку держите, будете хлеб есть.
— Ладно, — остыл банкир. — Мстиславского найди, пожалуйста, будь так любезен. На звонки он не отвечает, домашний молчит. Нужен он мне.
Прям вот сейчас нужен. Поговорить с ним хочу. Лично. С глазу на глаз.
Гоманьков нехотя набрал дежурного. Приказал заодно с Бегуновым разыскать Мстиславского и доставить к Юрьеву.
Потом был второй заход. За ним третий. Через час мобильник снова выдал мелодию. Звонил дежурный. С неприятным известием. Идиот Бегунов умудрился попасть под мотоцикл. Служивый был без сознания и лежал в местной больничке. Тревожная группа уже выехала к нему, но, со слов врачей, в этом не было смысла — пострадавший физически не был способен ничего рассказать. Ни про того, кто и как его сбил. Ни, самое главное, про Сашу-сибиряка, на которого опытный опер, пользуясь своими связями в ФСБ и полиции, по-видимому, нарыл что-то серьёзное. Гоманьков ругал себя, что не расспросил Бегунова сразу, когда тот ему звонил несколькими часами раньше. Поленился, отложил на потом, а теперь… Другого такого опера с теми связями и возможностями добывать информацию, которыми располагал Бегунов, в службе безопасности просто не было. И вообще, история с попаданием под мотоцикл выглядела странно и подозрительно.