12:00. Гоманьков
Серпуховское шоссе
Иван Иванович спешил на работу. После ночи занятий делом это требовало определённых усилий. Но пассажир служебного автомобиля не искал лёгких путей.
Сидя на заднем сиденье — хитрый элемент маскировки: не сидеть рядом с водителем, — он обдумывал предстоящий день. Сначала пройтись по офису, показаться, изобразить занятость. Где-то в час исчезнуть с радаров. Побывать на свежем воздухе. Часам к двум — обед и стимуляторы, чтобы не заснуть. Баньку бы… ну, может быть. Ещё не решил.
Рассеянно — сквозь головную боль и тошноту, давно уже привычные, почти родные, — подумалось о том, где сейчас Юрьев. Летит над Европой? А может, уже там, на месте?
Странно, но ответ не выскочил сразу, как раньше. Мозг внезапно забуксовал, не справляясь с простой задачкой на время и часовые пояса.
Иван Иванович немного подумал над этим. Решил, что нужно больше беречь себя. Ну, то есть увеличить дозу витаминов, глицина и пропить курс корректоров нарушения мозгового кровообращения.
«И пожалуй, банька, — решил он. — Прямо сейчас. Юрьева нет, срочных дел не предвидится».
Телефон заиграл «Наша служба и опасна, и трудна». Этот рингтон был настроен на звонки из полиции. Точнее, на его полицейские контакты.
— День добрый, Иван Иванович, — раздался неприлично бодрый для такого времени голос. — Этот ваш… блин, фамилия… Шкулявичюс у нас появился. Заявочку накалякал о взломе.
Гоманьков думал секунды две.
— Он что из себя представляет? — наконец спросил он.
— Лошарик по жизни, — с уверенностью сказал голос в трубке. — Но такой, пуганый. Чему-то научился. К нам такие редко попадают.
— Понимаю. В полицию сейчас чаще всех попадают полицейские. А кражу он мог устроить? — продолжил расспросы Гоманьков.
— Трудно так сразу сказать, хрен его знает, — ответил голос в трубке. — Но не думаю. По виду ботан… курил одну лишь травку, не трогал и козявку и с мухами дружил. Ему просто нечем обижать муху. — Голос в трубке жирно хохотнул. — Хотя люди разные бывают. Был тут у нас один педофиля, с виду милейший дедуля…
— Про дедулю давай потом песню споёшь, — прервал Гоманьков излияния собеседника. — Ты лучше про нашего.
— Да я уже всё сказал. А хочешь, сам поговори с ним. Подъезжай, он тут у нас сидит.
— Заяве, надеюсь, ход не дадите?
— Обижаешь, начальник. Мы ж не перший год на траншпорте. Анонимный звонок к нам поступил. О готовящемся преступлении.
— Поверит? — с сомнением сказал Гоманьков.
— Поверит, не поверит, а что ему делать-то ещё? Кому он жаловаться будет? В «Спортлото» напишет? Он ни разу не крутой. Подвязки у него, может, и есть какие, но не по силовой линии. И не по судебной. Да и вообще. Ему главное, чтобы его в покое оставили.
— Я всё-таки приеду, — решил Гоманьков. — Хочу на человека посмотреть, в глазки ему заглянуть.
— Да пожалуйста. Пока не выпустим, он тут мариноваться будет. Но лучше побыстрее приезжай, а то у нас обед скоро.
Иван Иванович попрощался и дал распоряжение водителю. Он не жалел о баньке: работа отвлекала даже лучше. Не рутинные обязанности, а настоящая работа, с людьми. Которую он понимал и любил.
Главное было успеть до часу.
13:00. Силва. Юрьев
Лиссабон, Rua Marques da Fronteira, restaurante «Eleven»
Юрьев медленно шёл по лиссабонской улице, обновляя впечатления. Ему нравился этот город, как и вся Португалия: милая европейская страна со славной историей, но без претензий. По центру Парижа был буквально разлит аромат самолюбования, от Берлина несло старинным прусским чванством. Здесь не пахло ничем, кроме солёного ветра.
Во время прогулки банкир собирался с мыслями. Разговор, скорее всего, предстоял непростой. В Группу уже сообщили о ЧП в Москве, теперь от него ждут объяснений. То есть внятного изложения ситуации и предлагаемых мер. Жалкий лепет оправдания португальцам был не нужен. Португальцы — люди прагматичные.