— Загадка! Судя по материалам дела, он зачем-то искал Родионова и Апятова или что-то связанное с их творчеством. Что удивительно, потому что Апятов тогда жил в Париже и только за пару месяцев до приезда Разумова вернулся в Советский Союз. А вот Родионов к тому времени уже отбыл в Магадан. По этапу. Там его следы и теряются. Никто не знает, как он умер и где похоронен. Если вообще похоронен. Был человек — и нет человека. Обычная история той эпохи. А его работы и часть картин Апятова, которые он хранил, перешли в собственность государства. Только в девяностые годы наследники смогли заполучить их обратно.
— Стоп, — сказал Зверобоев. — Я правильно понял, что картины Апятова оказались у Родионова?
— Ну да. Понимаете, после бегства Зои… их общей музы и возлюбленной… так вот, они после этого как-то странно сдружились. Наверное, общее горе… Ну не знаю. Но когда Апятов уехал во Францию, он оставил свои работы Родионову. Оказалось, напрасно. Потому что Родионов был репрессирован, а всё его имущество конфисковано. Апятов потом не мог забрать собственные картины. В том числе и «Небыль».
— Стоп! — сказал Зверобоев. — То есть и «Правда», и «Небыль» оказались у Родионова?
— Да.
— Так, может, Разумов искал не самих друзей, а эти работы?
— Звучит интересно, — согласился Лобанов. — И даже интригующе. Две работы создаются одновременно. Потом их одновременно конфискуют. За ними, рискуя жизнью, едет человек, которого в Советском Союзе заподозрили в шпионаже. Найти картину и фотографию ему не удаётся, человек из-за них погибает. А сейчас они вместе выставляются в галерее. Драматично. Обязательно скажу Алексею Михайловичу, чтобы он использовал эту историю. Хотя бы в рекламных целях. Трагическая судьба произведения повышает его стоимость и, главное, усиливает интерес публики.
Зверобоев мрачно подумал, что теперь обе вещи ещё и вместе украдены.
12:00. Совещание
Порту, Rua de Augusto Silva, 7
Бизнес-центр «LDF»
Юрьев сначала думал быстро пройти через холл, где толпились приглашённые на семинар сотрудники служб безопасности разных банков Порта-Группы, поглощающие кофе, соки и бутерброды. Встречаться и разговаривать ни с кем не хотелось. Однако исчезновение слишком явно продемонстрировало бы его растерянность.
Поэтому банкир прошёл в общий зал. Легкомысленно махнул рукой в ответ на сочувственные слова серба. Выпил стакан воды. Постарался не обращать внимания на любопытные взгляды. Но и слишком задерживаться не стал. Желание пообщаться сверх разумного минимума тоже могут воспринять как слабость: мол, русский получил оплеуху и теперь пытается заручиться хоть чьей-то поддержкой.
Алексей Михайлович достал из кармана и включил телефон — на время семинара этикет предписывал выключать аппарат, даже если ждёшь важного звонка. Телефон высветил информацию о двух входящих номерах и почте, поступившей на личный электронный ящик.
Банкир вышел на крыльцо. В его дальнем конце курили несколько «семинаристов» из Восточной Европы.
Юрьев набрал Гоманькова — пропущенные звонки были от него. Услышал привычное:
— Гоманьков. С кем говорю?
— Юрьев. Что-нибудь нашли про МакБейнли? — с ходу начал Алексей Михайлович.
— Мои ребята сделали справку, я её скинул на почту. Рыжего тоже нашли. Товарища зовут Марк Разумовский. Сведения о нём я тоже вам выслал. Вы-то там как? Держитесь?
— Сложно, — не стал вдаваться в подробности Юрьев. — Маркиш на нас оттопырился по полной программе. Ладно. Сейчас моё выступление, надо собраться да и справочки ваши ещё успеть проглядеть.
— Надо было раньше МакБейнли отработать, — справедливо заметил Гоманьков. — Мы же знали, что с ними будут проблемы. Что-нибудь нарыли бы. А так… ну вот что в Интернете нашли, то и переслали.