Боаз еще раз посмотрел на кисет и спрятал его в карман.
— Такой табак стоит того, чтобы на месяц отказаться от любимой машины. — Он посмотрел на Константина. — Впрочем… зачем мне общественный транспорт? Ты по дороге на работу проезжаешь мимо моего дома. Ведь по твоей вине я проиграл этот спор. Мне оставалось продержаться всего-то неделю!
— Цель Констанции была не проиграть спор, а сделать так, чтобы ты бросил курить. — Константин взял у официанта бокал с шампанским и благодарно кивнул. — Ах, разум стратега. Все сводит к минимуму… никакого полета мысли.
— Ах, разум аналитика. Его мысль летает так быстро, что он не видит того, что находится прямо перед ним.
Боаз салютовал бокалом и сделал глоток.
— Ну, рассказывай. У тебя, разумеется, многое изменилось за это время. Можешь рассказывать обо всем, кроме очевидного. К примеру, кроме того, что ты восполнил недостаток сна и секса на год вперед.
— Осенью я начинаю писать магистерскую диссертацию, купил новую машину, собираюсь делать ремонт и покупать мебель. Пожалуй, все. Ах, да. Еще я хочу посадить две пальмы в саду и купить новый рояль.
— И все? Я понял. Ты восполнил недостаток сна и секса на два года вперед. Иначе на что еще ты тратил время?
Константин закурил и посмотрел на официантов, сновавших в постепенно увеличивавшейся толпе гостей.
— А еще я узнал, что у меня есть сын.
Боаз поперхнулся дымом и закашлялся.
— Надеюсь, мать этого сына — Марика?
— Конечно. Кто же еще?
— Если ты умудрился сделать женщине ребенка и не знать об этом семь лет, я могу предположить все, что угодно.
— Вы заговариваетесь, майор, — предупредил Константин.
Боаз недовольно мотнул головой.
— Ладно, это мы еще обсудим. Я хотел с тобой посоветоваться. Это связано с работой. Если ты не хочешь, не будем, можно поговорить на следующей неделе.
Константин кивнул, показывая, что готов слушать.
— Это связано… с Гиладом, — осторожно начал Боаз.
— Он не справляется?
— Справляется, и до завидного хорошо. Просто у меня такое чувство, будто с ним что-то не так.
— Он получил руководящую должность, причем серьезную и ответственную. В свое время я тоже изменился, когда сел в это кресло. Мне было тяжело, ему тяжело вдвойне ввиду его характера, но человек рано или поздно приспосабливается ко всему.
Боаз в очередной раз помотал головой.
— Я думаю, дело не в работе. Это что-то личное.
— Хорошо, тогда можно было поговорить с ним. Почему ты этого не сделал?
— Сделал, он послал меня подальше. И довольно грубо.
Константин посмотрел на него.
— Гилад? — уточнил он. — Не помню, чтобы он кому-нибудь отвечал грубо. Даже мне в те моменты, когда мы ссорились. Обычно это была моя прерогатива.
— Я хочу, чтобы ты с ним поговорил. Он тебе доверяет больше, чем кому бы то ни было. Даже больше, чем Нурит.
— Надеюсь, на его работе это не отражается?
— Скорее, это отражается на его отношениях с коллегами.
Константин кивнул. Боаз взял у официанта очередной бокал с шампанским, вернув пустой на поднос.
— Ты не мог бы поподробнее объяснить мне, что ты имеешь в виду?
Боаз снова перевел взгляд на лужайку и некоторое время сосредоточенно молчал.
— Я сейчас думаю о том, — заговорил он, — что не воспринимал его без тебя. Один главный аналитик, понимаешь? И это было настолько гармонично, что все, наверное, так думали. Когда вы ходили вместе, ты шел впереди, а он брел сзади. На совещаниях высказывался ты, а он сидел рядом с тобой и молчал. На операциях ты руководил, а он сидел в стороне, не принимая активного участия. Но в общении ты всегда был человеком сдержанным, взвешивал каждое слово, предпочитал слушать. А он постоянно говорил, смеялся, шутил. А теперь он… больше стал похож на тебя.
Константин рассмеялся.
— А я-то подумал, что он уже принялся узурпировать своих сотрудников, и они тихо молятся о том, чтобы вернулся их бывший руководитель.
— Меня это беспокоит. Это не выглядит защитной реакцией, не выглядит так, будто он приспосабливается к новой должности. Скорее, это выглядит так, будто… будто он получил то, чего получать не хотел.
Константин тоже посмотрел на прогуливавшихся по дорожкам парка гостей.
— Невесело звучит, — резюмировал он.
Боаз сделал глоток шампанского и тяжело вздохнул.
— Прямо «мыльная опера» какая-то, а не работа, — сказал он.
— Кстати, о «мыльных операх». Не помню, чтобы ты когда-то столько пил.
— Я понимаю, что ты слушаешь лекции Нурит по психоанализу, но не стоит входить в роль. Что до алкоголя — я много пью, и ты это знаешь.