История не сохранила для потомков, в какой фазе приема — то ли до ужина и шампанского, то ли во время трапезы, то ли сразу же после нее — гостей начал веселить один «удачный перл». Он относился к происшествию, случившемуся накануне: в Кремле бомбой террориста убили дядю Царя, бывшего Московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича. Покойный слыл «реакционером» и, естественно, никакого сочувствия у собравшихся «прогрессивных деятелей» не вызывал. Конечно же, никому и в голову не пришло осудить злодеяние.
Внимание привлекло другое. Как передавали очевидцы, взрыв был такой силы, что «мракобеса» буквально разорвало на куски, которые потом долго собирали. Говорили, что голова Великого князя оказалась на крыше здания Сената! Это обстоятельство породило остроту, которая долго забавляла: «Пришлось наконец и Великому князю пораскинуть мозгами!»
Князья Долгорукие и их гости веселились от души. И кто тогда в богатой гостиной с бокалом французского шампанского в руке в «эпоху безвременья» в «царстве самовластья» думал о том, что одобрением убийств политических противников они готовят и себе и России жуткую участь. Никто не думал.
Все отечественные «либералы» и «свободолюбцы» получили судьбу, сотворенную собственными руками. Кто-то был уничтожен в застенках, кто-то сгинул в лагерях, а некоторые «удачливые», успевшие унести ноги от беспощадной «народной власти», влачили жалкое существование беженцев-изгоев. Не было уже больше «тёмной империи», «выродившейся династии», «реакционной политики». Вместе с «реакционным режимом» исчезли особняки, гувернантки, камердинеры, имения, вояжи в Биарриц и Баден-Баден, изысканные приемы и фамильное серебро. Вкус шампанского остался лишь сладостным воспоминанием о давно ушедшей эпохе «освободительного движения».
Важно отметить исторически существенный момент, помогающий понять причины цветения «распутиниады»: господствующее в обществе настроение. Если уж убийство члена Династии вызывало кощунственное словоблудие, то нетрудно представить, какого характера «спичи» вылетали из уст «революционеров с хорошей генеалогией», не говоря уже о прочих «пламенных борцах» за счастье народное, по адресу живых «опор режима», в первую очередь самого Царя.
Распутин оказался в фокусе общественной борьбы, стал инструментом политических и фракционных интриг, удобным поводом для общественной саморекламы, публичного самоутверждения. При этом одни преследовали разрушительные цели, другие же, главным образом из кругов салонной столичной публики, ни о какой революции, естественно, не мечтали, но нанесением оскорблений Монарху, старались удовлетворить мелкие личные амбиции.
В итоге и те (революционеры и ненавистники системы) и другие («сливки» чиновно-аристократического общества) оказались сообщниками. Случай подобной поразительной «диффузии» столь разных социальных элементов не имеет аналогов в мировой истории.
Как уже отмечалось, в авторитарно-теократической системе, каковой и являлось русское Самодержавие до своего крушения, Монарх являлся фигурой исключительной. Царские порфиры отражали свет Небес, он был Помазанником Божьим. Поэтому любое умаление престижа власти, тем более ореола небесного избранничества, неизбежно ослабляло власть, а в конечном счете и всю государственную конструкцию.
Когда в нелегальных газетах, в подметных воззваниях и листовках Царя называли «глупым» или «кровавым», а Царицу «немецкой шпионкой», то эти обвинения мало кто слышал, да на них почти никто и внимания не обращал. Когда же нелицеприятные, а затем и просто оскорбительные отзывы и характеристики зазвучали от депутатов парламента, из уст высокопоставленных лиц до некоторых Царских родственников включительно, то они получали совершенно другой резонанс.
Скажем, публичные истерики по поводу «козней грязного Гришки», которые устраивал «камергер Высочайшего двора» и председатель Государственной думы М. В. Родзянко, разрушали ореол власти, а следовательно, и сложившийся миропорядок куда сильнее, чем гневные разоблачительные статьи лидера большевиков Владимира Ульянова-Ленина на страницах нелегальных изданий.
Распутинская история раскрывает предреволюционный общественный психоз во всей его красе. Разговоры «о слабоволии Царя», о его «полном подчинении Царице», которая, в свою очередь, «закабалена Гришкой», действующим «в угоду врагов России», — все эти вердикты-эпитафии не о Царе говорили. Сам факт их распространения в чиновно-дворянской среде являлся красноречивым показателем «эрозии монархизма», которая в конечном счете и стала одной из первопричин крушения всей Самодержавной системы.