Джоел демонстрировал фирменный трюк американцев: непрерывно улыбаться, даже когда говоришь. Вдобавок он немного сутулился, словно для того, чтобы минимизировать разницу в росте между собой и англичанами. «Хочет понравиться», — подумала Одри.
— …Конечно, для нас он был героем, — говорил Джоел, — и мы смотрели на него раскрыв рты. Он прогулялся по лагерю, а потом, вечером, после того как спел для нас в столовой, произнес небольшую речь, призвав нас посвятить жизнь борьбе за справедливость. Все чуть с ума не сошли. Мы были готовы в едином порыве сложить головы за этого парня. А на следующее утро я встал ни свет ни заря по нужде, но не потащился в заведение для мальчиков, а в нарушение лагерных правил обогнул наш спальный домик и потопал в лесок. И вот стою я там, делаю свои дела, и вдруг появляется сам Поль Робсон! Ему тоже приспичило! Увидев меня, он и бровью не повел. Только улыбнулся и сказал своим неповторимым голосом — ну, вы все слышали, какой у него голос: «Сдается, мы с тобой ранние пташки». А потом выбрал дерево и встал под ним. Можете себе представить, как я обалдел. Герой американского коммунистического движения стоит прямо передо мной, и у нас обоих краны наружу. «Да, сэр, — говорю я, — люблю рано вставать». Хотя, если честно, я сроду не вставал в такую рань. А Робсон в ответ…
Рядом с Одри возник Мартин с двумя бумажными стаканчиками красного вина:
— Прости, я задержался. Эти идиоты потеряли штопор…
Одри взяла стаканчик и приложила палец к губам.
— Ох, простите! — Глянув на американца, Мартин склонился в картинном раскаянии. — Я помешал?
Литвинов добродушно улыбнулся:
— Так вот, Робсон говорит мне: «Это хорошая привычка, молодой человек, советую и впредь ей следовать. Жизнь слишком коротка, чтобы по полдня валяться в постели». А потом, пока я судорожно придумывал, что бы такого умного ответить, он застегнул ширинку и ушел.
Слушатели недоуменно молчали. В определенный момент — возможно, когда Мартину заткнули рот, — у них возникло предвкушение эффектной концовки. Затем Том натужно хохотнул:
— Ха! Просто взял и ушел? Ну дела!
— Потрясающе, — сухо прокомментировал Мартин.
Одри вдруг бросилась на выручку американцу:
— В лагере, куда вы ездили, наверное, там было интересно.
— О да, — подтвердил Джоел, — чудесный лагерь. Хотя и довольно самобытный. Вместо того чтобы рассказывать истории о привидениях у костра, мы распевали песни во славу дяди Джо и клялись не обзывать товарищей нехорошими словами. — Он засмеялся.
Джек и Пит, учуяв в его смехе моральное разложение, поджали губы. Опять последовала неловкая пауза.
— Я очень сочувствую Полю Робсону, — силилась оживить беседу Одри. — Он столько выстрадал.
— Робсон? — хохотнул Мартин. Он все еще злился на Одри, вынудившую его умолкнуть. — Поль Робсон страдает в отличном пальто и шикарном автомобиле. На твоем месте я бы не тратил на него свою жалость.
— Но мы же не экономим на сочувствии, правда? — ответила Одри. — Мы же не боимся, что оно закончится.
Мартин уставился на нее, ошарашенный этим неожиданным предательством.
— Да ладно тебе, — произнес он с неубедительным смешком. — Робсона давно уже никто не принимает всерьез. Этот чудак до сих пор защищает венгров! — Мартин оглядел компанию в поисках поддержки.
Джек и Пит кивнули, но промолчали.
— Кажется, вы поторопились с выводами, — сказал Джоел.
— Неужто? — На лице Мартина мелькнуло паническое выражение, как у человека, который вдруг сообразил, что заплыл слишком далеко от берега.
— Я не разделяю всех воззрений Робсона, — продолжил Джоел, — но, по-моему, этот парень заслужил наше…
— А мне кажется, — перебил Мартин, — что Робсон — эстрадный соловей, и не более того.
— Во дает! — гаркнул Том.
— Не верю, что вы действительно так думаете, — сказал Джоел. — Во всяком случае, надеюсь на это, иначе примите мои соболезнования. — От краснобая и симпатяги, жаждущего расположить к себе публику, не осталось и следа. — Поль Робсон сделал для человечества куда больше, чем вы или я когда-либо сделаем.
— Ах, для человечества? — съехидничал Мартин, намекая на сусальность американского лексикона.
— Прошу прощения. Очевидно, я топчу сапогом некое очень важное детское воспоминание. — Джоел устало махнул рукой, отметая сарказм Мартина. — Уф… пора бы повзрослеть.
Шея Мартина заалела, и краснота быстро распространилась вверх, словно вино, наполняющее бокал.