Но это было делом завтрашнего дня. Сегодня он был лордом Кориджио, незначительным царским аристократом, который во время путешествия по Высокогорью воспользовался гостеприимством Редберна. Все обитатели Замка Сохатого поверили этой истории, и Бьяджио она вполне устраивала. Не спеша, отпивая пиво, он глядел на смеющуюся Брину, осыпанную подарками родни. Внезапно она показалась ему очень юной, почти девочкой, и она искренне радовалась празднику. Рядом с ней Редберн раскачивался в такт мелодии, которую исполнял оркестр. Оказалось, что молодой принц прекрасно танцует — и почему-то этот факт вызвал у императора чувство ревности. Сам Бьяджио пока воздерживался от танцев, надеясь, что Брина подойдет и сама пригласит его.
А Брина не подходила.
Бьяджио откинулся на спинку стула. Музыка и выпитое пиво создавали непринужденное настроение, приятную отрешенность. Что подарить Брине надень рождения? Он приехал в Высокогорье, не захватив с собой ничего, кроме золота. Дарить этой женщине монеты было бы в высшей степени бестактно, а подарок сделать хотелось. Опьянение вызвало приступ щедрости, желание отблагодарить Брину за все, что она для него сделала. Бьяджио возвращался к себе прежнему, будто выздоравливал от тяжелой болезни. Мир все еще помнил Ренато Бьяджио как безумца и мясника, но с каждым днем этот Бьяджио бледнел, и его сменял другой человек. Когда-нибудь мир заметит происшедшую перемену, но даже если этого никогда не случится, сам Бьяджио знал, что в его жизни произошел решительный поворот. Он постепенно выкарабкивался из пропасти сумасшествия, и в этом ему немного помогла и Брина.
— Лорд Кориджио? — прервал его мысли чей-то оклик.
Бьяджио оторвал взгляд от пива и увидел, что над ним наклонился Олли Глинн. Предводитель клана поставил ногу на скамейку.
— Да? — спросил Бьяджио.
— Я — Олли Глинн, — объявил горец. — Глава клана Глинн.
— Рад за вас, — сказал Бьяджио, снова возвращаясь к своему пиву.
Глинн громко стукнул кружкой по столу.
— Что нарский лорд делает в Высокогорье? — вопросил он. — Направляешься в Талистан?
— Возможно.
— И решил использовать замок Редберна вместо нужника? Короткая остановка по дороге к своим настоящим дружкам?
Бьяджио поставил стакан на стол. Ему никогда не случалось драться, однако неестественная сила снадобья все еще не покинула его. Стоило ему разозлиться, и она волной поднималась изнутри.
— Я здесь получаю удовольствие от музыки, — объявил он. — Так что уходите быстрее, пока вы меня не разозлили.
— Ах! И что ты сделаешь, чтобы заставить меня уйти, нарец? Брызнешь мне в лицо духами?
— Нет, подобные глупости не в моем вкусе. Я просто сообщу императору, что ты нагрубил мне, Олли Глинн. И тогда император отправит в твой дом своих Ангелов Теней, и они посреди ночи вытащат тебя из постели. И на глазах твоих близких они очень медленно сдерут шкуру с твоей жирной туши. — Улыбка Бьяджио стала невероятно широкой. — Как тебе это?
Нахальство Глинна как рукой сняло.
— Ты хорошо знаком с императором?
— Скажем так: мы опасно близки.
— Вот как? Тогда, возможно, ты передашь ему от меня весточку. — Глинн уселся рядом с Бьяджио. — Скажи Его Величеству, что Восточное Высокогорье в нем нуждается. Скажи ему, чтобы он раз в кои-то веки слез со своего железного трона и занялся Талистаном. Ты как, сможешь это сделать, Кориджио? — Безусловно. И я обязательно передам ему, кто именно это сказал.
— Я говорю серьезно, — заявил Глинн. — Вы, нарцы, прячете голову в песок. Вы не представляете себе, что происходит в Талистане, да и в остальной империи тоже.
— А ты представляешь?
— Готов спорить, что знаю больше, чем император. Ему известно, что Тэссис Гэйл увеличивает свою армию? И что он объединился с герцогом Валлахом из Горкнея?
Бьяджио чуть не захлебнулся.
— С Валлахом? А что Баллах делает в Талистане? Глинн придвинулся к нему и прошептал:
— Корабли. Он поставил Гэйлу армаду, создал ее из своих торговых кораблей из Горкнея. Я слышал, что они планируют выступить против Черного Города.
— Откуда ты это знаешь? Мои собственные люди... — Бьяджио едва успел остановиться. — Э-э... Рошанны, люди императора... по-моему, они ничего об этом не слышали.
— Вот видишь? — обрадовался Глинн. — Может, императору стоило бы почаще бывать в Высокогорье, вместо того чтобы нежиться в банях с молодыми рабами.
Бьяджио ощетинился:
— Что еще ты слышал? Скажи мне, чтобы я мог передать все это императору.
— Да, пожалуй, больше ничего. Я слышу разные вещи, потому что много путешествую. Вернее, путешествовал раньше, пока не закрыли границу. Редберн не лучше императора: спрятался тут, в Замке Сохатого. Но мой клан все еще понемногу торгует с Талистаном, когда получается.
— Но что это за корабли? Ты можешь рассказать мне о них подробнее?
Улыбка Глинна явно выдала его удовлетворение.
— В Арамуре происходит что-то серьезное. Судя по тому, что я слышал, Элрад Лет обращает арамурцев в рабство, заставляет их работать на какой-то крупной стройке. Весь Арамур закрыт, и границу охраняют талистанские солдаты. Моим людям туда пробраться не удается. Да и любым другим торговцам тоже. Я слышал, что это как-то связано с теми кораблями.
— Корабельные верфи? — подумал вслух Бьяджио. Это казалось нелепым. Зачем отправлять корабли из Горкнея в Арамур? Оттуда в Черный Город попасть нельзя, не вернувшись обратно в Горкней и не обогнув всю империю. А на такое плавание уйдут месяцы. — Я не понимаю. Что еще ты слышал?
— Больше ничего, — признался Глинн. — Баллах направляет свои корабли в Арамур. — Он пожал плечами. — Я ж говори", императору следовало бы самому это выяснить.
— Да, — согласился Бьяджио. — Наверное, следовало бы. А что же Редберн? Неужели он не понимает, что тут поставлено на карту? Видит Бог, это же его страна!
Глинн заметно опечалился.
— О, Редберн! Он хороший человек, но очень молод и чересчур осторожен. Он видит, что происходит. Он не дурак. — Горец опустил взгляд в кружку. — Ему просто страшно.
Это слово застряло в голове у Бьяджио. Всем было страшно. Страх в империи стал эпидемией.
Бьяджио поднес стакан к губам и сделал большой глоток, размышляя над новостями Глинна. О Валлахе очень давно ничего не было слышно, и он почти забыл о мстительном герцоге. Однако теперь оказалось, что Баллах о нем не забыл. Как мог он забыть о человеке, обезглавившем его дочь?
«Тэссис Гэйл дергает за веревочки, — подумал Бьяджио. — С кем еще он смог объединиться против меня?»
— Больше ты ничего не знаешь? — спросил он. — О Валлахе тебе больше ничего не известно?
— Больше ничего. Но я хотя бы смог тебя заинтересовать. Ты стал белый как снег, Кориджио. Мне приятно видеть, что я тебя напугал. Теперь тебе только осталось напугать императора, и, может, мы добьемся каких-то действий.
— Я все ему передам, — пообещал Бьяджио.
— Ха! Ничего ты ему не скажешь! — презрительно заявил Глинн. — Талистан слишком важен для вас, нарцев. — Я непременно все ему скажу, — повторил Бьяджио. — Почему ты во мне сомневаешься?
— Я в тебе не сомневаюсь, Кориджио. Я даже с тобой не знаком. Это в твоего императора я не верю. Даже если он услышит эту новость, он ничего не предпримет. Он — надутый себялюбец, и я уверен, что ему нет дела ни до Арамура, ни до Высокогорья.
— Ты ошибаешься. Ты не знаешь императора так, как его знаю я.
— Но я знаю нарскую породу. Я уже давно живу на этом свете, приятель, — гораздо дольше, чем ты.
«Сомневаюсь», — подумал Бьяджио, но вслух сказал:
— Ты не знаком с императором. Когда я расскажу ему, что творится в Высокогорье, он поможет. Но ему нужна ваша преданность. В столице дела обстоят не слишком хорошо. Вам придется самим воевать с Талистаном. Вы готовы на это?
Глинн расправил плечи.
— Я всегда готов воевать.
— А Редберн? Ты сможешь убедить его воевать? Этот вопрос заставил предводителя клана смутиться.