— С чего мне начать? — подумал он вслух. Джелена пожала плечами:
— С самого начала.
И Касрин начал свой рассказ. Его история заставила молодую королеву широко раскрыть глаза. Он описал свое противостояние с Никабаром, к которому привели его упорные отказы присоединиться к войне адмирала. Он рассказал ей о «Владыке ужаса» и его команде, о том, какой это чудесный корабль и как мучительно стоять у берега, быть наказанным и ославленным трусом за отказ избивать лиссцев. И он признался в своих страхах перед будущим, рассказав о нарской системе правосудия и о той власти, которая сосредоточилась в руках у Никабара, которому ничего не стоит уничтожить невинного человека. А потом, к собственному изумлению, он рассказал Джелене о Бьяджио. Он сказал, что император помог ему, предложив последнюю возможность реабилитировать себя.
И, наконец, закончив свой рассказ, он со слабой улыбкой посмотрел на королеву.
— Ну вот. Это все.
— Я не знаю, что сказать. Это... невероятно!
— Каждое мое слово — правда, королева Джелена. Верите вы ему или нет.
— Так вот почему вы идете против Никабара? Чтобы отомстить?
— А этого недостаточно? Разве вам самим он нужен не для этого?
— Наверное, — признала Джелена. — "Бесстрашный* внушает ужас моим подданным. За эти годы он пустил ко дну бесчисленное множество наших кораблей. Мы не сможем заключить мир с Наром, пока этот дредноут не будет уничтожен. Бьяджио ошибается, если считает, что речь идет только о мщении. Здесь гораздо большее. Это важно для нас как для нации. Мы не сможем существовать дальше, не уничтожив «Бесстрашного».
— Думаю, я это понимаю, — отозвался Касрин. — Это — вопрос о гордости и чести. На самом деле и со мной дело обстоит примерно так же. Вы говорите о гордости целой нации. Я говорю о гордости одного человека. О моей.
Королева едва заметно улыбнулась.
— Ну, хорошо. Раз уж вы специалист по Никабару, то скажите, как нам его одолеть.
— О! Так, значит, вы приняли решение?
— Пока нет, — возразила королева. — Мы просто разговариваем, вы и я. Давайте на секунду представим себе, что мы будем делать, если нам надо будет противостоять «Бесстрашному». Какие у него слабые места? Как бы вы нанесли ему поражение, капитан Касрин?
— Блэр, — поправил Касрин.
— Что?
— Меня зовут Блэр. Джелена отвела взгляд.
— Так что бы вы сделали? — снова спросила она.
Касрин задумался над ее вопросом. «Бесстрашный» был самым большим дредноутом флота, и вооружен он был лучше других. В результате этого скорость у него тоже была ниже, но это было не таким уж большим недостатком. Медленное движение было обусловлено толщиной брони этого дредноута. Касрин задумчиво потер подбородок. Возможно, у «Бесстрашного» слабых мест нет, но у Никабара они определенно есть. Касрин думал над тем, что ему сказал Бьяджио:
Никабар проглотит любую приманку, если решит, что это даст ему возможность покорить Лисс.
— Самоуверенность, — решил, наконец, Касрин. — Я бы воспользовался этой слабостью. Я никогда в жизни не встречал человека, который был бы более заносчивым, чем Ника-бар. И более одержимым. Бьяджио прав насчет него. Если я скажу ему, что знаю пролив, ведущий в центр Лисса, он этому поверит.
— Вы уверены? Вы только что сказали мне, что Никабар вас ненавидит.
— Ах, моя королева, есть нечто такое, что Никабар ненавидит гораздо сильнее, чем меня, — и это Лисс. — Касрин негромко засмеялся. — Это и станет нашей ловушкой. Нам надо навязать ему бой на мелководье, окружить пушками со всех сторон, отрезав путь к отступлению. Какой-нибудь узкий пролив в окружении холмов. Вопрос в том, готовы ли вы это устроить.
Однако королева по-прежнему отказывалась связать себя обязательствами. Касрин ждал ее ответа, но Джелена молчала. Она встала со скамейки, подошла к краю пруда и присела на корточки, чтобы зачерпнуть немного чистой воды. Она лила ее по каплям обратно, глядя, как по поверхности разбегаются круги.
— Я люблю воду, — сказала она. — Это и значит быть лиссцем. Вода наш дом. Она для нас все. Я никогда не думала, что нарцы способны это понять. Я слышала о ваших городах, о вашем Черном Дворце и военных лабораториях. У меня такие вещи вызывают омерзение. — Она повернулась и посмотрела на Касрина. — Но вы не такой, правда?
Касрин не знал, что ответить. Ему хотелось согласиться, понравиться королеве — но он смог только пожать плечами.
— Возможно. Все зависит от того, что вы имеете в виду. Я — нарец, королева Джелена.
— Знаю. Но при этом вы не такой, как другие. Вы отказались участвовать в войне против Лисса. У вас есть совесть, капитан Касрин. Мне хотелось бы понять, как это могло с вами случиться. Что сделало вас не таким, как все?
Опять эти невозможные вопросы! Касрин задумался над тем, что ответить ей.
— Не знаю. Я не такой, как Никабар, — это я счастлив признать. Но не все нарцы порочны, леди Джелена. Джелена печально улыбнулась.
— О, это я знаю, капитан. Мне это уже доказали.
Услышав столь странные слова, Касрин нахмурился. Казалось, Джелена ушла мыслями в свой тайный мир. Внезапно его осенило.
— Позвольте, я кое-что вам покажу, — сказал он. Подойдя к берегу, он остановился рядом с ней и начал закатывать рукав рубашки.
Джелена отшатнулась.
— Что такое? — испуганно спросила она. Касрин рассмеялся.
— Вот что, — объявил он, проводя пальцем по поблекшему шраму, который шел по его руке от локтя до плеча. — Знаете, что это?
— Шрам, — суховато ответила Джелена. — И очень гадкий.
— Подарок от мурены, — пояснил Касрин. — Я заполучил его, когда мне было восемнадцать. Наверное, столько, сколько вам сейчас.
Джелена опасливо вытянула палец и провела им вдоль шрама.
— Похоже, мурена была крупная. Я видела их у Лисса.
— Зубы у них, как иголки, — сказал Касрин. — Чертова рыба чуть не отхватила мне руку.
— Как это случилось? — спросила Джелена. Она невольно заинтересовалась — на что Касрин и рассчитывал. Ему, наконец, удалось установить с ней контакт.
— В детстве я жил в рыбацком поселке, — начал он свой рассказ. — Я всегда любил море и плавал на кораблях, сколько я себя помню. Подростком я имел собственную лодку. Конечно, это была всего лишь гребная лодка, но я ее обожал. Заботился о ней, словно о ребенке.
Джелена кивнула.
— Однажды, — продолжил Касрин, — я соскребал со дна лодки морских уточек. Лодка была ошвартована, но оставалась на плаву, так что я прыгнул в воду и принялся за работу. У меня был нож с блестящим серебряным лезвием, а в тот день солнце светило ярко. Я это помню, потому что видел его даже под водой: оно играло на поверхности. — Капитан помолчал, рассматривая свой шрам. Воспоминание о перенесенной боли осталось в его памяти удивительно свежим. — Наверное, та мурена приняла мой нож за рыбку. Она стремительно бросилась ко мне, впилась мне в руку и устроила вот это.
— Наверное, вы потеряли много крови, — заметила королева. — И что было дальше?
— Ну, я не умер, — пошутил Касрин. — Отец вытащил меня из воды, а кто-то из деревенских заштопал мне руку. Перепугался я, скажу честно, до смерти. Но дело в том, что воды я бояться не стал. Я не перестал выходить в море — и не мог перестать. Даже тогда океан был частью меня самого. И сейчас остается. Так что вы понимаете, миледи? На самом деле мы не такие уж разные.
На губах Джелены появилась искренняя улыбка.
— Какая чудесная история! Я рада, что вы ею со мной поделились.
Касрин усмехнулся.
— Ну, как? Мне удалось вас убедить?
— Дело не в вас, капитан. Кажется, вы человек надежный. Меня тревожит Бьяджио. Наверное, вы не понимаете, насколько мы его боимся.
— Понимаю, но вы не правы. Поверьте мне, я знаю, каким был император. Не забывайте: я ведь служил у Никабара. Когда-то они оба были людьми отпетыми. Но Бьяджио изменился.
Лицо Джелены потемнело.
— Я в это поверить не могу. Ведь это он вел войну против Лисса, вместе с Аркусом. Он поддерживал Никабара, он начал блокаду Сотни Островов. Этого прошлого не сотрешь.