— Я хочу, чтобы ты знал, как сильно я тебя ценю, — Дафна протягивает руку и касается моей ноги. — У тебя такая жесткая внешность, и я понимаю это. Ты общаешься с мафией и совершал плохие поступки. Вероятно, продолжаешь это делать. Но ты также заботишься о тех, кого считаешь близкими.
Я ничего не говорю, недоумевая, почему она подняла эту тему — скорее всего, потому, что я не звонил ей в последнее время — но знаю, что она на самом деле не заботится обо мне. Хотя, в её собственном понимании, она, вероятно, всё же заботится. Но на меня это не влияет.
— Я знаю, что ты отдаёшь мне лишь малую часть себя и никогда никого не впускаешь по-настоящему, но я благодарна тебе за то, что ты позволяешь мне быть хотя бы здесь.
Я обвиваю её волосы вокруг своих пальцев и резко оттягиваю её голову назад. Она с ожиданием замирает. Но когда я смотрю на неё — на её приоткрытый рот и то, как её язык скользит по губам в предвкушении того, что она знает, я могу ей дать — я чувствую…
…ничего.
Блядь!
— Понятно, — это все, что я говорю, прежде чем отпустить ее и подойти к двери.
Она выглядит немного сбитой с толку, но ничего не говорит, следуя за мной и рассказывая о своих личных успехах в качестве модели, будто между нами ничего не изменилось. Но, по правде говоря, она больше не вызывает во мне прежних чувств, и это само по себе вызывает беспокойство. И я задаюсь вопросом, связано ли это с той милой маленькой дочкой мафии, которую я собираюсь прижать к стенке.
К тому времени, как мы подъезжаем к магазину, уже темно. Свет внутри включен, и несколько покупателей ещё просматривают товары перед закрытием.
Дафна выходит из машины, не дождавшись от меня ни слова.
Я не утруждаю себя объяснениями, что единственная причина, по которой она здесь, — это то, что я могу переспать с ней и быть уверенным, что она не разболтает лишнего. Я не вижу в Дафне ничего большего, чем просто инструмент для удовлетворения своих потребностей. И это не жестокость, просто так всё устроено, и она это знает. Я никогда не давал ей повода думать иначе.
Дафна не ждет меня, и сразу идет в магазин, а я уже знаю, что моя невинная мисс Риччи там, потому что ее телохранитель Марко стоит снаружи, небрежно курит сигару листая телефон. Это определенно проблема. Она итак слишком выделяется. Но я сомневаюсь, что мистер Риччи позволит своей малышке дочери пойти куда-либо без защиты.
Я открываю дверь и мгновенно замечаю Хани, которая стоит за прилавком спиной ко мне, пытаясь достать что-то с полки на стене. Её волосы распущены и длиннее, чем я помню. Она одета в обтягивающую чёрную рубашку, которая подчёркивает все её достоинства.
Администратор подает Дафне бокал шампанского, и избегает встречаться со мной взглядом. Она предлагает бокал и мне, но я быстро отказываюсь, наблюдая, как Дафна подходит к Хани и просит её помочь. Хани улыбается, ярко и приветливо, когда Дафна указывает на вещь, которая ей понравилась, и говорит, какой размер ей нужен. Хани выходит из-за прилавка и встаёт на цыпочки, пытаясь достать нужный предмет, но у неё не получается. Она выдыхает и пытается снова. Я подхожу сзади и, подняв руку над её головой, достаю бюстгальтер, который она пыталась достать, и передаю его ей.
Она стоит ко мне спиной и не знает, что это я, пока не поворачивается, и её глаза не расширяются от удивления.
— Привет, Хани, — улыбаюсь я, в то время как она быстро прижимает бюстгальтер к груди.
Дафна смотрит на нас обоих, и, словно внезапно очнувшись от шока, Хани натянуто улыбается и протягивает Дафне бюстгальтер, чтобы та примерила его. Дафна направляется в примерочные, но перед этим ещё раз подозрительно оглядывается через плечо.
— Ты здесь, — говорит Хани, сбитая с толку. Мне нравится, как на её щеках появляется горячий румянец. Это отличается от того, как на меня смотрит большинство людей — как на некий приз. Они либо пристально смотрят, либо избегают взгляда. Но не эта женщина, в которой сочетается уверенность в себе и какая-то необычная невинность, отчего она иногда напоминает потерянного оленёнка. Я наклоняюсь ближе к её уху, вдыхая её аромат — определённо пахнет плохими решениями.
— Каждый день наслаждаюсь медом. Интересно, ты такая же сладкая на вкус, как твое имя? — Она втягивает воздух, и ее щеки краснеют еще сильнее.
Когда я отстраняюсь, она, кажется, не может найти слов.
Мой член дергается при виде этого зрелища.
Мне не следовало приходить сюда.
Следовало оставаться в тени.
Но теперь я задаюсь вопросом, стоит ли мне позволить ей снова укусить меня за член. Каким был бы вкус ее губ, если бы я прижал ее к этой стене.