Полина не желала более говорить с ним, его вид раздражал и хотелось исчезнуть из этого ненавистного дома, где всё пропитано им и его порядком. Хлопнув дверью она направилась в спальню, дабы уложить немногие вещи из шкатулке. Даже эта поездка отзывалась лёгкостью и покоем в душе, иначе бы она сошла здесь с ума.
Утро выдалось ясным и не успела Полина толком одеться, как постучалась Марья Григорьевна. Она по-хозяйски вошла в будуар и бросила хмурый взгляд на Полли, которая сидела за туалетным столиком и гребнем расчёсывала длинные каштановые волосы, собираясь собрать их в пучок.
- Экипаж ждёт у парадного, - заявила та. – Можешь спускаться.
- Уже иду, - отозвалась она.
После того как вещи отнесли вниз, Полина вздохнула, вновь вспоминая свою любовь, что она оставляет где-то поблизости. У неё было ощущение, особенно в последнее время, что он постоянно следил за ней, а она под его контролем, иначе как объяснить что он преследовал и находил её.
- Полинушка, - прибежала Устинья и с улыбкой распахнула объятия, - голубушка моя, ведь не скоро свидемся.
- Устиньюшка, - она бросилась в родные объятия и поцеловала ту в щёку. – Ничего, родная я вернусь.
- Сердце неспокойное у меня, - вздохнула та, - за тебя, за маленького душа болит.
- Не бойся, - заверила Полина, - я не пропаду. Береги себя.
Они долго прощались, обнимались точно родные и пока не поторопила княгиня, они так стояли забыв о времени. А вскорости Полина уже садилась на мягкое сиденье дорожной кареты, которая должна увести её далеко и надолго. Сожалений не было, только радость что долго не увидит обитателей дома, не считая добрую Устинью.
Когда они миновали поворот и выехали к главному тракту, Полли задремала. Ей снились родители, они её обнимали и куда-то вели, отец как всегда разрешал ей шалости и баловал, а матушка относилась несколько строже. Они шли за руки, до тех пор пока экипаж не подпрыгнул на неровностях дороги и Полина открыла глаза. Они свернули к почтовой станции, чтобы сменить лошадей, а она принялась за корзину с едой, что собрала Устинья.
Они резко остановились и Полина услышала голос кучер, тот на кого-то ругался. Она замерла, прислушиваясь к голосам, но решила самой посмотреть в чём дело. Распахнув дверцу она выбралась наружу откинув подножку, и поправляя шляпку, обошла экипаж. У обочины стояла пожилая крестьянка, она чуть было не попала под копыта лошадей, она ругала кучера за то что тот не увидел её. У её ног лежала вязанка дров и увидев Полину внимательно посмотрела, как та подошла.
- Извините нас, - произнесла Полли, - и Федота извините, не специально он.
- Боже с вами, барышня, - отмахнулась та. – Всё мы под Богом ходим.
- Что ж, - улыбнулась она, ей хотелось чем-то загладить вину, уж больно взгляд крестьянки показался добрым. – Возьми вот это.
Она стянула митенку, а затем и серебряное колечко, протягивая её женщине.
- Возьми и пусть оно счастье тебе принесёт, - сказала Полина.
- Благослови тебя Господи, добрая ты душа, - она приняла украшение внимательно всматриваясь в глаза Полины, отчего ей стало не по себе, уж больно взгляд женщины был пронзительным и загадочным. – Ежели помощь нужна, меня там ищи у реки, изба-то на крою
Она показала в сторону, где тропа уходила в лес.
- Я там живу, меня найдёшь сразу, - продолжила она. – В беде окажешься, горе будет, но Бог поможет. Ангел потерянный воротится к тебе, что потеряешь, то найдёшь, а потеря большая-та… всё вернётся к тебе и любовь твоя.
Её голос точно завораживал, Полина хотела сказать что-то, спросить, но не могла и пошевелиться, точно огромная воронка засасывала в землю, а она говорила и говорила. Когда та поднесла пальцы к её лбу, Полине стало нехорошо и она пришла в себя, когда Федот, ухаживал её в экипаж.
Они тронулись в путь, а слова странной женщины не выходили из головы, не понимала она к чему та это говорила, предсказывая беды на её голову, ведь она ничего плохого и не сделала ей, а даже отдала кольцо. Но поразмыслив, Полли решила не думать о том, ведь мысли притягивают дурное, а собравшись, вздохнула с облегчением, стараясь забыть о том.