- Что вы здесь делаете? Я кажется вас не приглашал, - неприветливо буркнул граф.
- Полноте, Александр Григорьевич, я ваш сосед, мы дружили, неучто из-за какого то недоразумения будем врагами? – Добродушно развёл тот руками.
- Вы смели мне перечить, попирая мою честь, - ухмыльнулся тот, постукивая пальцем по трости.
- У меня были причины, но я хочу дружить с вами и кто знает, может станем лучшими друзьями, - улыбнулся хитро князь, протягивая руку графу.
- Что ж, - вздохнул тот, в ответ скрепляя примирение рукопожатием. – Но та расписка…
- Ерунда, - отмахнулся Дорогин, - забудьте, дорогой друг, я это в сердцах сказал, её нет как не было.
- В таком случае, отобедайте с нами, - предложил граф, - мы с Марьей Григорьевной приглашаем.
Далее следовал разговор и воспоминания о тёплых некогда отношениях, о встречах и дружбе. Князь выразил надежду, что ежели Стефания найдётся и он на сомневался в этом, то он готов взять её в жены и забыть тот неприятный инцидент. Александр Григорьевич, обещал что так и будет, а дочку свою непременно разыщет, понимая что побег всего лишь детский каприз. Их прервала княгиня и пригласила идти к столу, где уже накрывали обед, радуясь что сосед более не держит зла и не станет требовать долг. Их дела и без того шли изрядно плохо, а в свете последних событий и потерь вовсе некуда не годилось. Она никак не могла убедить брата продать камень и на вырученные средства поднять дела и расплатиться с долгами. Он всё твердил, что его единственно оставшаяся дочь не должна нуждаться после его кончины, когда он не сможет помогать и будет иметь достаточно средств, дабы безбедно жить.
Князь отклонился после нескольких перемен блюд, сославшись на дела, а Марья Григорьевна и граф приглашали на следующую седмицу на ужин.
После столь насыщенного дня он решил удалиться в кабинет, дабы выкурить сигару и насладиться вкусом коньяка. Княгиня занялась рукоделием в небольшой гостиной, уединившись в своём уголке, чтобы скоротать время.
Прошёл час или около двух, Марья Григорьевна притомившись хотела идти к себе, но запыхавшись к ней прибежала перепуганная крепостная. Она твердила, что хозяину плохо и надобно звать лекаря и княгиня не помня себя бросилась к кабинету. Когда она прибежала, граф полулёжа лежал в кресле, а рядом на полу лежал стакан, что выпал из его рук. Причитая она метнулась к брату, пытаясь привести его в чувство, прикрикнув на служанку, чтобы та послала за лекарем, сама опустила перед ним на паркет.
Всё то время граф не приходил в себя, слуги отнесли его в комнату, в ожидании эскулапа весь дом молился за хозяина. Княгиня не отходила от брата не понимая в чём причина столь сильного недуга, ведь он был здоров и весел когда они разошлись после обеда. Но так и смогла найти тому объяснение и просто отчаявшись возносила руки к небесам.
Спустя час прибыл лекарь и долго осматривал графа, просил покинуть его и ничего не оставалось Марье Григорьевне как нехотя выйти за дверь. Там она не могла найти покой и ходила от угла к углу, мысленно перебирая молитвы, обещая Богу милостыни и покаяние. Когда створка отворилась, эскулап просил её пройти, на вид он был измучен и понур.
- Сожалею, - вздохнул он, снимая пенсне, - я ничего не мог поделать, сердце не выдержало.
- Как? – Пролепетала княгиня, бросив взгляд на кровать где по-прежнему лежал граф.
- Александр Григорьевич, был славным человеком, но всё мы смертны, - обречённо продолжал он. - Но это ещё полбеды, ваш брат был отравлен.
- Отравлен? – Обезумевшим взглядом она полоснула им лекаря. – Что же это? Как так?
- Я разбираюсь в этом, уж поверьте, в его организм попало вещество вызывающее немедленную сердечную недостаточность, а это бывает лишь при отравлении, - заключил тот. – Столь резкий недуг, как никто свидетельствует о сильнодействующем яде.
- Быть не может, - Марья Григорьевна положила ладонь на лицо и неистово зарыдала.
Она бросилась к телу графа и упала рядом на кровать и доктору стоило немалых усилий дабы уладить её в рядом стоящее кресло. Прибежали слуги и в попытке привести её в чувство подали воды, отмахивали веером, она была в отчаянье и полуобморочном состоянии. Плохо соображая, она не могла думать о злодее и том кто сотворил подобное, а лишь рыдала протяжно и горько.
Стоило больших трудов, дабы успокоить её и привести в чувство, Эмир Карлович решил остаться до выяснения неких подробностей. Он отвёл её в гостиную и сел напротив, долго собираясь с мыслями, успокаивая и приводя в состояние.