Хейден занял место маркера. Пока одна его часть подсчитывала очки и следила за подачами, вторая погрузилась в размышления о Тимоти Лонгуорте. Его семья должна была вскоре уехать из Лондона, но Хейден так и не получил письма, касающегося сделанного мисс Уэлборн предложения. Ему не хотелось думать о цене ее гордости. Если так пойдет и дальше, она закончит тем, что будет влачить жалкое существование в убогой каморке на самой бедной и грязной улице Лондона. Отсутствие у мисс Уэлборн практицизма означало, что ему придется искать другую наставницу и компаньонку. Тетя Генриетта приезжает в Лондон через несколько дней, и он не может больше ждать мисс Уэлборн.
Чтобы обыграть Саттонли, Чалгроуву потребовалось еще меньше времени. После этого друзья отправились в комнату отдыха, располагавшуюся прямо над кортом. Чалгроув привез с собой слуг, напитки и еду. Пока они ели, Саттонли снова вспомнил о слышанных им пересудах.
– Говорят…
– Мне это неинтересно, – перебил его Хейден.
– А мне интересно, – возразил Чалгроув. – Нечасто услышишь о тебе сплетни, Ротуэлл. Обычно говорят лишь о том, сколько денег ты заработал на своих инвестициях. Может, расскажешь об этом двум старым школьным друзьям? Или ты хочешь переждать шторм, прежде чем спустить на воду очередное судно?
Саттонли не нравилось, когда его персону оставляли без внимания.
– Говорят, – повысив голос, повторил он, – что ты разорил Тимоти Лонгуорта.
Такая новость поразила даже Чалгроува.
– Это правда? Я не знал, что он разорился, не говоря уже о том, что ты приложил к этому руку.
– Почаще появляйся в городе, будешь знать, что творится в мире, – с ленивым превосходством проворчал Саттонли. – Что происходит с Лонгуортом, Ротуэлл? Он распродает имущество столь поспешно, что сплетники уже злословят о том, что он готов выдать сестер за первого встречного. Ты был другом его брата. Должно быть, он зол на тебя за то, что ты его разорил.
– Я его не разорял. Теперь что касается моих планов. В Южной Америке создается синдикат. Дело весьма рискованное, но я пришлю документы вам обоим. Полагаю, вы сможете гарантировать мне свободу действий.
– Я с тобой, – ответил Саттонли, подцепив вилкой ломтик ветчины. – Составь документы и дай мне знать, когда они будут готовы для подписания.
– Америка? Надеюсь, это не похоже на проект Макгрегора, осуществленный несколько лет назад? – поддразнил Чалгроув. – Ты же не собираешься, подобно ему, выпускать облигации для несуществующей страны?
– Если он на это пойдет, то, возможно, изыщет способ откупиться, – заметил Саттонли. – Мой покойный отец и еще не рожденный сын благодарят меня за то, Ротуэлл, что я оказался достаточно дальновиден и еще в школе завел с тобой дружбу.
– План Макгрегора был обречен на провал. Нельзя постоянно вносить деньги, чтобы выплатить их ранее обманутым вкладчикам. Рано или поздно карточный домик рухнет, – заявил Хейден. Он хотел, чтобы мир – и Саттонли в том числе – научился скептически относиться к инвестициям. Будь Хейден Макгрегором, Саттонли пришлось бы потратить все свое состояние, чтобы выкупить облигации у несуществующей нации поиейс. Как и все остальные, он даже не потрудился бы заглянуть в атлас, чтобы уточнить месторасположение страны.
– Полагаю, эта афера связана с нынешним кризисом, – произнес Чалгроув.
Его хмурый вид обеспокоил Хейдена. Чалгроув теперь нечасто бывал в городе. В прошлом году он унаследовал поместье, которое требовало его постоянного присутствия.
– Ты много потерял?
– Не много, недостаточно. Я сделал кое-какие вложения в банк графства, связанный с «Поул, Торнтон и К°» в Лондоне. Они разорились в декабре, и наш банк последовал за ними. Многие бизнесмены в результате обанкротились. А сколько их еще обанкротится, прежде чем паника закончится.
Саттонли тяжело вздохнул.
– Что-либо изменить не в наших силах. Так что не будем посыпать голову пеплом раньше времени. Лучше радоваться жизни. Приближается сезон. Чалгроув, пообещай, что останешься в городе. Ты сможешь подыскать богатую невесту и таким образом решить свои финансовые проблемы. А если невеста окажется хорошенькой, влюбишься.
– Чалгроув не такой романтичный глупец, как ты, – заметил Хейден. – Тебя одолела скука, потому что с годами ты перестаешь быть романтиком.
– Тебя в любом случае одолевает скука, – заметил Чалгроув. – Ты получал бы больше удовлетворения от жизни, если бы проповедовал постоянство интересов.
– Хочешь сказать, мне нужно заняться изучением математики, как он? Или увязнуть в грязи в деревне, как ты? Я не состарюсь до такой степени. А что касается моего поведения романтичного глупца… Надеюсь, оно таким и останется. Влюбленность делает жизнь захватывающей на несколько месяцев. – Молодой человек вытащил из кармана часы. – Можешь сыграть со мной еще один сет, Чалгроув. Теперь я буду подавать первым.
– Вчера у себя в клубе я слышал разговоры о тебе.
Хейден поднял глаза от книги, которую читал. Он перевернул всего несколько страниц, потому что его мысли были заняты другим. Неожиданно в библиотеке появился его брат Кристиан.
Кристиан редко заходил в библиотеку после полудня. Его тихое замечание, сделанное в тот момент, когда он усаживался на мягкий стул рядом с Хейденом, объясняло, почему сегодня он изменил своей привычке. Неприятно было уже второй раз за пару дней услышать, что о тебе идут разговоры. Хейден обладал ничем не выдающимися привычками и спокойным характером, которые никогда не вызывали сплетен.
– Я не преследую миссис Джеймсон, что бы она там ни говорила своим друзьям, – ответил Хейден.
– Я говорю вовсе не об этом. Сплетни подобного рода меня никогда не интересовали. Если когда-нибудь ты все-таки женишься, твоя жена не будет похожа на эту женщину.
Слова «все-таки» были произнесены таким тоном, словно Кристиан был уверен в том, что Хейден вообще никогда не женится. Сказав «эту женщину», он вовсе не собирался осуждать вышеозначенную вдову. Просто Кристиан очень хорошо знал вкусы своего брата. В некоторых случаях даже лучше, чем сам Хейден.
Они прекрасно ладили, поэтому Хейден до сих пор жил в Истербрук-Хаусе на Гросвенор-сквер. И тем не менее поведение Кристиана, свидетельствовавшее о том, что он знает своих младших братьев лучше, чем они сами, и подозрения Хейдена относительно того, что так оно и есть, раздражали последнего.
– Эти разговоры касаются денег. А именно наших отношений с банком Дарфилда и Лонгуорта.
Хейден отложил книгу.
– Ты возражаешь против того, что я оставил там наши деньги?
Вмешательство Кристиана нарушало соглашение, которое братья заключили по возвращении Кристиана в Британию после двух лет скитаний. Недавний выпускник университета, Хейден по необходимости вел финансовые дела семьи. После возвращения Кристиан мог взять их в свои руки, но вместо этого попросил Хейдена продолжать.
– Я вовсе не возражаю против того, чтобы наши деньги лежали там. Просто мне интересно, действительно ли ты уверен, что банку не грозит банкротство.
– Если банк обанкротится, возмещу утерянные тобой или другими членами семьи деньги из своих собственных средств. В случае необходимости готов даже вернуться за игральный стол.
Темные глаза Кристиана холодно блеснули. Внезапно от него повеяло властностью. Однако подобное поведение диктовалось не только его титулом и положением старшего брата. Что-то произошло за те два года, проведенные за границей. Именно это «что-то» и стало источником скрытой, сдержанной власти.
Кристиан никогда не рассказывал о годах, проведенных вдали от дома, и о своих приключениях. И все же Хейден сразу почувствовал, как сильно брат изменился. Кристиан покинул Англию исполненным сознания долга, образованным, недавно унаследовавшим титул маркизом. А вернулся слишком опытным, слишком закаленным и немного озлобленным.
– Я не хочу, чтобы ты рисковал своим состоянием. И хочу знать, принял ли ты это решение как великолепный финансист или же действовал под слиянием эмоций.