Я не спросил снова, в порядки ли она. Было очевидно, что нет. И почему она должна быть? Это могло быть из-за машины, после того, что произошло с ее мамой, даже после всех этих лет, вероятно, тот факт, что мы направляемся в одну невероятно запутанную ситуацию, не помогало.
— Ты знаешь, если что, она будет злее на меня, чем на тебя, — предложил я через несколько минут, пытаясь придумать что-нибудь обнадеживающее, чтобы сказать. — Я вроде, как должен быть ее другом.
Ариана посмотрела на меня, ее светлые волосы сияли, в тех местах, где они отражали закат позади нее, и она нахмурился, как если бы не понимала, о чём я говорю. Затем выражение ее лица прояснилось.
— Рейчел. Да. Но именно поэтому, вместо этого в конце, она перекинет злость за меня.
Казалось, она не была особо обеспокоена этой идеей, что было странно. Особенно, потому что я думал, что это было частью того, что сводило ее с ума.
Я бы спросил, хотела ли она пройти через это, но она была здесь, и я не хотел обидеть ее. И, какая-то часть меня воспротивилась идее. Это мой шанс решить головоломку Арианы Такер, и я не хотел сдаваться.
— Так… как ты хочешь сделать это? — я отстучал нервный ритм ногой, побаиваясь, что она попросит меня повернуть назад и отвезти ее домой, вынужденная столкнутся с деталями запутанной паутины, которую мы сплели. Но я должен спросить. Мы должны быть на одной и той же странице — нет, черт, на одной строке — чтобы это сработало. Я должен заставить Рейчел подумать, будто я последовал ее "советам", пока притворялся, что заинтересован в Ариане. Но у Арианы впереди более тяжелая работа — ей придется вести себя так, будто она верит мне.
Забавно как это упирается в актерское мастерство, но ни один из нас не был актером. Это не забавно, на самом деле. Если Ариана не сможет удержать все вместе перед Рейчел, мы попадем в беду. Я не хочу иметь дело с полномасштабным спектаклем от Рейчел сегодня вечером. К тому же, одно дело успешно перевести игру на нее; совсем другое быть пойманными в процессе игры, потерпеть неудачу.
Ариана подняла плечо, как бы вновь обретя душевное равновесие.
— Как обычно ты это делаешь?
— Что ты имеешь в виду? — в замешательстве спрашиваю я.
— Я хотела сказать, я не первый человек, кого Рейчел хотела наказать таким образом, — терпеливо сказала она. — Если мы знаем, как обычно ты себя ведешь, когда притворяешься, чтобы понравится кому-то, мы можем начать с этого.
Я отвел глаза от дороги, чтобы посмотреть на нее, сидящую на пассажирском месте, отстраненную и холодную, как лед. — Ты думаешь, я постоянно так поступаю? — потребовал я. — Ради чего, ради смеха?
— Это характерно для группы твоих друзей, — отметила она.
— Вообще-то, я так не поступаю, понятно? Я даже в этот раз так не поступаю, разве нет? — Я выпрямляюсь за рулем, костяшки на обеих руках побледнели от хватки на руле.
— У тебя не было выбора, — раздражено проговорила она. — Ты стоял там, позволяя мучить Дженну. Насколько я знаю, ты помогал.
— Только в начале, — рявкнул я. — Я не знаю о собачьем ошейнике, но я пытался предупредить тебя, что Рейчел что-то сделает. Во-вторых, есть большая разница между активным участием в чьей-то подставе шутки ради и не впутываться в спасение мира, каждый раз, когда чьи-то чувства могут быть задеты.
— Задеты чувства? — усмехнулась она. — Так вот что ты думаешь об этом?
Я вздохнул. — Какая разница? Это не имеет значения, правильно? Это средняя школа. Мы закончим ее через пару лет.
— Только кто-то живущий в привилегированном кругу, мог так спокойно сказать это. У тебя есть возможность скучать, не иметь забот, вместо того, чтобы бороться каждый день. Это как будто всемогущие против бессильных, и угадай, на чьей ты стороне.
Да, это моя жизнь, сочится силой и возможностями. — Ты не знаешь меня, — отрезал я. — Ты ничего не знаешь обо мне.
Ариана открыла рот, чтобы заговорить, но я оборвал ее. — И кто ты такая, чтобы поучать меня, в любом случае? Все время прячешься в конце класса, никогда не с кем не разговариваешь, никогда не делаешь попыток. Для тебя легко сидеть и судить остальных.
Краем глаза, я могу видеть, как краснеет её бледное лицо, руки сжимаются на коленях, как будто она снова борется за контроль; в этот раз, над своим характером.
— Я не всегда делаю то, что считаю правильным, — жестко сказала она.
— Ага, вот и я тоже, — Я ударил по сигналу поворота, и громкий щелчок, заполнил наступившую тишину.
Машины, влившиеся с противоположной стороны, держали нас в потоке, в то время как нам было необходимо повернуть.