— Сэр, — начала она.
— Просто останови сердце. Ты можешь это сделать, — нетерпеливо сказал мне Доктор Джейкобс, сердито смотря на Мару.
Мара, в свою очередь, ответила мне вынужденной улыбкой и жестким не обнадёживающим кивком. Но я чувствовала ее страх.
Я не шевелилась. Я знала, что могу сделать то о чем он просил — найти быстро бьющееся маленькой сердце Джерри, представив его таким, каким видела сердце на схеме и приказать ему остановиться. Но я не буду; Джерри был моим другом.
Что-то в моей неподвижности насторожило Доктора Джейкобса. Он положил свою планшетку, сердито фыркнув. — Дорогая, ты была такой послушной, до этого момента. Ты хочешь выйти НАРУЖУ, не так ли? — Его улыбка была натянутой, каким-то образом, угрожающей.
Мой разум перенес меня к Лео и его окровавленной ухмылке. Урод. Они никогда не выпустят меня отсюда.
Я нахмурилась. Он говорил правду, я бы точно почувствовала. Но, так же, я не увидела никакого смысла в обмане Доктора Джейкобса. Кто-то лгал.
Доктор Джейкобс никогда точно не говорил, когда меня выпустят наружу или на каких условиях, вдруг указала моя логическая сторона. Я узнала это — как стратегию переговоров, обычно применяемую среди людей. Она называлось — оставить лазейку.
Жаркая волна наполнила меня, заставив меня сжать руки в кулаки. В тот момент, я ненавидела Доктора Джейкобса, не только за просьбу убить Джерри, чего я не сделаю, а за то, что заставил меня ждать того, чего он не собирался исполнять.
Доктор Джейкобс принял мое молчание за знак согласия. — Очень хорошо. Он схватил свою планшетку и начал листать страницы.
— Нет. — Мой голос прозвучал тихо и мягко. Я почувствовала, как пот выступил на задней части колен и на сгибах локтей. Отказ всегда имел последствия. Но в отличие от других случаев — когда санитары, как Лео приходили, чтобы заставить сотрудничать — это было единственной вещью, которую Доктор Джейкобс не мог заставить меня сделать.
Или я так думала.
При звуке моего отказа, вся активность в комнате наблюдений остановилась, взгляды санитаров сосредоточились на Докторе Джейкобсе. Атмосфера была напряженной в последнее время. Мужчины в военной форме, со множеством звездочек и медалей на плечах, выбрали этот момент, чтобы войти в комнату наблюдения, где, казалось, их ждали и были им не особо рады. С громким щелчком, Доктор Джейкобс положил свою планшетку. — Сейчас, Ванносевен, я не думаю, что ты…
— Нет, — еще раз быстро сказала я, прежде чем одумаюсь. Меня трясло с головы до ног.
Мара попробовала еще раз. — Сэр, я думаю, она привязалась к…
Но Доктор Джейкобс не хотел слушать ни одного из них.
На ночь он убрал из комнаты мою койку, оставив меня спать на холодном, жестком полу. Когда это не сработало, убрал из камеры все, кроме клетки Джерри.
К тому времени, однако, я начала наслаждать его чувством разочарования. И он знал об этом.
Так что он забрал всю еду, Не только мою, но и еду Джерри тоже.
Я начала замечать воздействие на Джерри через день или два. Он больше не покидал своего гнезда из кедровой стружки, чтобы побегать в колесе или попить из бутылки с водой, которую я наполнила в раковине. Я постоянно проверяла его, убеждаясь, что его бока все еще двигаются при вдохе и выдохе.
На пятый день моего бунта, Доктор Джейкобс, дедушка-долбаного-искусства выключил свет, оставив меня в темноте.
Вспоминая те дни в кромешной тьме, я вздрогнула и встала с кровати, чтобы включить лампу на столе и свет в шкафу, сделав свою комнату, светлой, насколько это возможно.
Я никогда не забуду такую темноту. Подобного я н испытывала никогда. Мои глаза создавали туманные, безумные выдумки из ничего, в попытке увидеть хоть что-нибудь. И плотность черноты была таковой, что казалось, будто я могу захлебнуться в ней.
Но тишина была хуже.
Я ничего не слышала. Никакого шума, за исключением Джерри и меня. Не мыслей, не чувств. Только пустоту, покинутую тишину.
Могли ли они просто оставить меня здесь? Навсегда? Джейкобс уже говорил мне, много раз, я для него не имею ценности, если я не иду на сотрудничество.
Так что… моим единственным оправдание было то, что мне было шесть лет, я была голодна и напугана. И заперта в темноте, в маленькой комнате. Может навсегда.
Хотя, этого было не достаточно. Не для того, что бы я сдалась.
Когда Доктор Джейкобс вернулся чтобы проверить меня, через три дня, как я потом узнала — Джерри был мертв, а я лежала, свернувшись в углу. Так далеко от клетки Джерри, насколько позволяла моя собственная клетка.