Я перестал запихивать учебник химии в шкафчик и посмотрел на нее. Ее лицо не выражало ничего нового, но ее руки, вокруг ремешка рюкзака, беспокойно двигались, ее пальцы играли с выбившейся ниткой. Наматывая ее вокруг указательного пальца, до тех пор, пока не становилось туго, и затем разматывала. Снова и снова.
— Ты точно в порядке? — мне было ненавистно слышать, как эти слова вырвались из моего рта. Я спрашивал ее об этом всего лишь раз десять, просто не знал, что еще можно сделать.
— В порядке. — Это было тем же, что она говорила последние десять раз, сейчас в 11 раз. Тем же плоским, бесстрастным, я-нахожусь-не-здесь голосом.
Я раздраженно фыркнул.
Это, казалось, вырвало ее из задумчивости. — Что? — спросила она, моргнув и посмотрев на меня, впервые за весь день.
— Ты не в порядке. Ты совершенно точно не в порядке.
Ее лоб наморщился.
— Что? — еще раз спросила она.
— Хорошо, — сказала я, с раздражением. — Ты не в порядке. Ты отвечаешь так, только, чтобы не говорить о том, что происходит.
— Зейн, — начала она, покачав головой.
— Я серьезно. Я, может быть, и не эксперт по Ариане Такер. — Пока еще нет, но я пытаюсь. — Но даже я знаю, что обычно ты находишься в более приподнятом настроении.
Она выглядела удивленной.
— Я даже знаю, что ты улыбаешься. Время от времени. — Обычно, во время поедания жареной картошки. Сегодня, во время обеда, единственное, что она ела с энтузиазмом это — французская картошка фри.
— Мы в этом вместе. Поговори со мной.
— Все в порядке.
Я склонился ближе к ней, хотя коридор опустел.
— Это из-за Дженны?
Она напряглась, и я увидел первые трещины в ее спокойствии.
— Я не хочу говорить об этом.
— Жаль, — весело сказал я. — Я не хотел говорить о Рейчел этим утром, но ты не оставила мне выбора. — Я захлопнул свой шкафчик.
Она закатила глаза.
— Ты не особо много сказал.
Я повесил рюкзак на плечо и вытащил ключи от машины из кармана.
— Это не моя любимая тема разговора. Давай, пошли.
Она выпрямилась, выглядя более оживленной и заинтересованной, чем была в течение всего дня, и последовала за мной в холл.
— Ты так и не сказал, что она сделала, чтобы тебя так разозлить.
— Так не пойдет, — я покачал головой. — Мы не говорим обо мне. Мы говорим о тебе. — Я протиснулся через дверь на парковку и отступил назад, держа дверь открытой для нее.
Она переступила порог и повернулась лицом ко мне. — Вообще-то, мы не говорили обо мне, — поправила она. — Мы говорили о тебе, и ты попытался перевести тему на меня, когда я слишком заинтересовалась…
— Ты испытываешь чувство вины. Из-за Дженны, — сказал я, направившись в сторону машины.
Она промолчала.
Я вздохнул. — Я не дурак, Ариана. Я видела тебя этим утром. Если бы Рейчел была гранатой, а ты смогла бы прикрыть собой Дженну, чтобы спасти ее, ты бы так и сделала.
— Очень интересное сравнение. Рейчел — граната, — пробормотала она.
— Но тебе не за что винить себя, — я ненавидел видеть ее такой, закрытой и безразличной. Она опять стала загадочной девушкой, которую я не знал и не мог узнать, вместо той, которая смеялась над дурацкими историями и цитатами из Звездных Войн.
— Потому, что это не по настоящему, я знаю. — Сказала она.
— Нет, — твердо сказал я. — Но тебе не за что винить себя, потому что ты ничего не отобрала у нее. У меня нет никаких чувств по отношению к Дженне. Никогда не было. В этой ситуация у меня не было права голоса? — спросил я, пытаясь подразнить ее.
— Нет, — сказала она с невеселой улыбкой.
Я вздохнул и отпер внедорожник. Ариана добралась до своей двери, прежде чем я подошел и открыл ее для нее, и послала мне вызывающий взгляд.
Я поднял руки в знак капитуляции и направился на свою сторону.
Внутри душного салона, по-прежнему, смутно пахнущего завтраком, я бросил рюкзак на заднее сидение и завел двигатель, включив кондиционер на полную мощность.
Ариана, казалось, спокойно переносила жару, спокойно сидела, уже пристегнутая ремнем безопасности, с рюкзаком у ног.
— В отличие от некоторых людей, — сказала она, так тихо, что я еле смог расслышать, — у меня нет возможности менять друзей, как перчатки.
Я протянул руку, выключить вентилятор, чтобы ее слова не терялись в его шуме, побаиваясь, что тишина может спугнуть ее.
— И прежде, чем ты что-то скажешь, я не жалею себя… — она вздохнула. — Просто, Дженна понимает меня или понимала. Она никогда не задавала лишних вопросов или не пыталась влезть в мою личную жизнь…
Я недоверчиво рассмеялся. — Итак, другими словами, вы были друзьями до тех пор, пока ее внимание было сосредоточено только на ней.