А главное, они не могут приказывать тому, кого заявляет в ставку Единство.
Помешает им это хоть немного? Сомневаюсь.
Это приказать не могут, а вот судить за невыполнение приказа вполне. Потому что невыполнение в боевой обстановке это вплоть до расстрела на месте, а неправомочно отданный приказ влечет сначала дисциплинарное расследование, а потом как получится.
Почему я думаю обо всем этом? Потому что в заводском очаге не было ни кинетика, ни Лидера. Там вообще ничего не было, кроме одной Двойки. И потерь там тоже не было. Это у нас героически легла половина ставки.
Что же вообще творится в этом проклятом городе...
Я тащился по улице, лениво двигая ногами, словно шел не в казарму к ненаглядному "универсалу", а в школу, на внеплановую контрольную. Не хотелось ничего, точнее хотелось – в душ, а потом спать. Когда спишь, то ни о чем не думаешь. Особенно если медблок под рукой. Надо, конечно, вернуться, доложить о выздоровлении, о готовности продолжить тренировки. Ну их, я стукнутый по голове, причем... сколько уже раз-то? Три? Четыре?
В переулке два пацана рисовали граффити на стене, перерисовывая с картинки, я остановился у стенки, присматриваясь. Пока только контуры, еще без раскраски, но уже было понятно, о чем здесь. Хотя некоторые детали все-таки не совпадали – во-первых я был в доспехе, во-вторых ствол пускача засовывал не в пучок щупалец, а в гротескную механическую пасть. А у Ханны был огненный меч. Зачем тяжу меч? Как он им размахивать станет?! Зато красиво.
Никогда не умел рисовать, и музыка мне как-то не дается. Ну там помычать в ритм, разве что. Теперь и возразить на эти художества толком не могу, потому что сам ничего лучшего сделать не способен. Вдруг, так и надо – чтобы еще больше героизма? Еще больше пафоса. Еще больше трупов.
Художники были увлечены так, что не заметили зрителя. А вот казалось бы – тот, кого они рисуют, стоит рядом. Можно спросить, можно что-то сказать. Но картинка перед глазами куда интересней какого-то типа с модной прической.
Ага, мне уже сказали – растрепанные белые волосы это теперь новая мода, причем не только у школьников, но и взрослые балуются.
Люди дураки. Они видят лишь то, что хотят увидеть. Светлые волосы. Красивую броню. Результаты ставки. Увидеть то, что не входит в их круг интересов им сложней, а сложности это скучно. Впрочем, разве я сам не такой?
Повернувшись, я побрел дальше.
Месяц назад всех забот было не проспать в школу после работы и сбежать в зал подобий с особо скучного урока. А пределом мечтаний – визит на риттеркон кого-то из легендарных ветеранов, которым можно было бы задать вопрос. Хорошо, что меня никто больше ни о чем не спрашивает, потому что очень хочется ответить грубо.
Они же не виноваты.
А кто тогда?!
Не знаю. Но отдал бы руку, чтобы узнать. Вот чью угодно руку. Можно даже манипулятор – Двойки, Лидера... Хотя их уже разобрали, наверное. И нечем заплатить за понимание, что творится, почему, и что делать дальше.
Рядом остановился мобиль, одно из окон опустилось.
– Очоа? Еле тебя нашел. Залезай.
Отголосок тех чувств, что были важны месяц назад, заставил вынуть руки из карманов. Мистер Торрес владел клубом, где я работал, и не только им. Большой человек, чего ему от меня надо?
– С тобой хотят поговорить. Это ненадолго, я потом отвезу, куда скажешь.
В голосе слышались какие-то незнакомые нотки, обычно он говорил куда уверенней. Кивнув, я сел на заднее сидение. Вот сейчас меня похитят, запрут где-то... и я скажу им спасибо. Это же как хорошо быть похищенным – сидишь в тишине и темноте, иногда ешь, постоянно спишь. Красота.
Мы случайно встретились взглядом с мистером Торресом и он, явно смутившись, отвел глаза. Наверное, это не очень хорошо, он ведь из людей строгих, авторитарных. Припомнит потом. Если это потом будет. Но сейчас он молчит.
Откинувшись, я закрыл глаза, не желая ни смотреть, ни думать, ни вообще хоть как-то реагировать. Едем и едем. У меня традиция – выйдя из больницы в очередной раз я уныло ничуть не удивляюсь серости мира. Чего нервничать, ведь все на свете рано или поздно закончится. Жаль, что вместе со всем могут закончиться те, кто мне не безразличен.