– Встать. – К лейтенанту присоединилось двое полицейских. Почему не регуляры? Не рискуют доверить кому-то одному, или просто не смогли поделить удовольствие меня допросить? — Следуйте за мной.
Говорил один, второй тут же пристроился сзади. Попытался пристроиться, потому что бежать за уже двинувшимся говоруном я не стал. Сначала выпрямился, потянулся, повертел головой. Толкать или еще как-то выражать свое недовольство они не стали, хотя задний сопел довольно сердито. Лейтенант тоже ничего не сказал. Ладно, буду считать это хорошим знаком.
Да и чего я себя накручиваю? Может, Единство в самом деле выдохлось? Потому и никаких проблем?
Ага, как же... Двойка основной юнит, они появляются всегда, везде, даже если есть всего две-три единицы, одну постараются усилить. Но сейчас единиц были сотни, а Двойки – ни одной. Хотя, как всегда считалось, Единством управлять невозможно. Ни управлять, ни договориться, ни заставить нарушить правила. Даже в муви никогда злодей не использует Единство — лишь пользуется его присутствием...
– Сюда.
Мы остановились у дверей зала для совещаний. Через стеклянную загородку было видно, что там никого, я даже повернулся было спросить, но с другой стороны коридора показались еще несколько человек и сразу стало понятно.
Что же, так даже лучше. Наверное.
Хотя если бы мне сейчас не было все равно, испугался бы.
— Здравствуйте. Господа, пилот.
Все вразнобой поприветствовали, а я кивнул в ответ:
– Контролер.
— Пилот Очоа, комендант города попросил меня провести разговор с вами об известных нам событиях. Вы можете отказаться...
— Я готов.
Не помню точно, вроде бы власть в карантинном городе не может приказывать контролерам. Ну и Страже, но тем просто потому что их не осталось. Но ведь попросить можно по-разному?
– Прошу.
Дверь закрылась, отрезая все звуки снаружи. Страха по-прежнему не было. А вот неуверенность появилась. Никто не знает, как эти ребята все узнают, их вообще редко просят о подобном. Сами приходят и сами все делают. В Службе Контроля занимаются двумя вещами – нулевками и сдерживанием Единства, все прочие проекты они свернули еще при первом Падении. Но от прежних времен у них остался один непонятный инструмент -- им нельзя соврать. Невозможно, никаким образом. А как это достигается – все молчат. Не думаю, что пытки, может химия? Но у меня и так полный набор в крови... может, сказать?
Контролер сел, поставил портфель рядом, приоткрыл и посмотрел на меня. В муви сейчас было бы затемнение, а потом открылась бы истина. В жизни он сунул туда руку и чем-то щелкнул. Уши на миг заложило, но почти сразу все стало по-прежнему.
– Майс, как вы поняли, меня попросили провести с вами разговор. Неопределенность стала слишком велика, все средства задействовали, это ни к чему не привело. Точнее, привело лишь к ухудшению обстановки. Все подозревают всех. Достаточно искры, чтобы началось что-то, чему не место в карантинном городе. Тебя уже не подозревают...
Когда я, не удержавшись, хмыкнул, он спокойно пояснил:
– Серьезно, не подозревают. Перестали. Но им приходится искать даже среди отброшенных вариантов. Ты можешь знать что-то, чему сам не придаешь значения.
– И вы из меня это выковыряете?
Я покосился на портфель. Что у него там? Препараты? Какая-то хитрая машинка? Или тиски с зажимами? Заметив мой взгляд Контролер спокойно поднял портфель и убрал его под стол, а потом согласился:
– Попытаюсь.
– И нужно мое согласие?
Он сделал неопределенный жест:
– Это скорее вежливость. Но всегда проще работать, если собеседник понимает суть происходящего.
Замечательно. Это я ему буду иглы подавать и советовать, куда побольней воткнуть? Впрочем, да пусть, не жалко. Вдруг в самом деле что-то не понял, а он сейчас поковыряется и все сразу станет ясно?
– Тогда давайте. Постараюсь помочь.
Он вопросительно на меня посмотрел, явно удивившись, и я пояснил:
– Наверное, вы правы насчет "не придаю значения". Простой школьник может не понимать, что увидел. А мне очень хочется знать, кто же во всем этом виноват.
– Действительно хочется?
Я еще пытался понять, к чему этот вопрос, а Контролер вдруг перегнулся через стол и положил ладонь мне на запястье. Так, словно хотел подбодрить.
– Не стоит бояться.
Пришлось пояснить:
– Я не боюсь. Слишком устал. И это, у меня от стимов постоянно ощущение, что я в своем теле как в доспехе. Раздвоенность сознания такая.