— Именно благодаря тому, что оно подходит к концу, я и могу через несколько дней со спокойной душой ехать отдыхать, — ответил Волконский, надевая рубашку. — Осталось только завершить допросы, уже в более неторопливой обстановке, и распределить меры наказания участникам.
— И что им всем грозит? — поинтересовался я.
— Самый мягкий вариант — это каторжные работы в рудниках, — сказал князь. — Несколько человек из управляющей верхушки отправятся в камеры одиночки на пожизненное, а к нескольким по велению императора будет применена смертная казнь, что давно уже не практиковалось.
— И кто же будут те, что попали в последнюю группу? — спросил я, очень надеясь услышать среди них знакомые фамилии.
— Если вы рассчитываете услышать там фамилии лекарей из больницы Обухова, ну вы понимаете, о ком я говорю, то их там не будет, хотя они на мой взгляд и заслуживают.
— Но я был практически уверен, что именно они участвовали в создании нового штамма чумы с магическим компонентом, разве это не так? — спросил я, несколько разочарованно.
— Представляете, нет! — развёл руками Волконский. — Захарьин и Гааз были кузницей кадров, способствуя превращению сильных лекарей в ещё более сильных боевых магов. Выявление наибольшей эффективности в этом проявлении ядра лекарей — именно их заслуга. А вот диверсию с чумой и с брюшным тифом готовили совершенно другие люди. Вот их-то император и приказал ликвидировать физически.
— Это будет публичная казнь? — поинтересовался я.
— Ну что вы, Александр Петрович, — хмыкнул князь. — У нас же не средние века, чтобы собирать людей на площади для подобного зрелища.
— Зря, — хмыкнул я. — А то можно было бы провести на площади в Павловске, например, где родители похоронили своих детей по их вине.
— С одной стороны я полностью с вами согласен, Александр Петрович, — кивнул князь и как-то задумчиво посмотрел на меня. — Но мы так делать не будем. Но, по поводу того, что приговор будет приведён в исполнение, можете не переживать, всё это будет происходить под контролем независимой комиссии, которую буду возглавлять лично я.
— О, Господи, Мишенька, ты будешь на всё это смотреть? — подала наконец голос Зоя Матвеевна, про присутствие которой мы на какое-то время дружно забыли. — Зачем это тебе нужно?
— Приказ императора, душа моя, — нежно улыбнулся ей Волконский. — Хочет быть уверенным, что никто не поспособствует избегания ими крайней меры наказания.
— Ну раз так надо, — горестно вздохнула Зоя Матвеевна и покачала головой.
— Ну так что вы думаете по поводу медицинского университета, Александр Петрович? — князь резко сменил тему и испытующе посмотрел на меня. — Уже смирились с этой мыслью? Я так понял, вы не очень хотели взваливать на себя такой груз?
— Груз как груз, — хмыкнул я, чуть не ляпнув «партия сказала надо, комсомол ответил есть!» — Раз надо, значит сделаем. Я уже даже присмотрел проект здания будущго университета.
— Вот это я понимаю, правильный подход к делу, — довольно улыбнулся Волконский. — А то вчера на вас после этой новости лица не было.
— Да я вчера вымотанный был, хуже, чем за те сутки в Павловске, — улыбнулся я. — Да ещё эти ваши сюрпризы с Обуховым, окончательно выбили из колеи.
— Сильно переживали за него? — с пониманием улыбнулся князь.
— Практически как за члена семьи, — подтвердил я. — Я изначально не верил, что он может быть в таком замешан. И я даже не представлял, как всё начатое двигать дальше без него.
— Да вы оба молодцы, что уж тут говорить, — улыбнулся Волконский. — Вас обоих по-хорошему надо переводить в министерство здравоохранения империи.
— Так, давайте без вот этих вот! — замотал я головой. — Университет, так университет! Мне и этой задачи на долгое время хватит.
— Вот видите, Александр Петрович, — рассмеялся князь. — Всё познаётся в сравнении. Теперь и основание университета для вас окажется не самым твёрдым орешком, разгрызёте на счёт раз! Но про министерство тоже мысль пусть сидит где-то в голове, это только вопрос времени.
— Спасибо, конечно, но я пока об университете подумаю, — улыбнулся я. — Замечательная идея и замечательный план.
— Согласен, — снова улыбнулся Волконский и крепко пожал мне руку на прощание. — На сём позвольте поблагодарить и откланяться, а через пару недель я снова буду у вас, как договорились.
Михаил Игоревич и Зоя Матвеевна любезно попрощались со мной и покинули кабинет. Я не сразу сообразил сказать ему, что лучшая благодарность с его стороны для меня — освобождение Андрея Боткина и доказательство невиновности Обухова. Впрочем, для выхода на свободу последнего он бы костьми лёг, старые друзья, как ни как, если я правильно понял из их общения. И Обухов-то ему порекомендовал ко мне пойти, а не к своим элитным лекарям! При мысли об этом я отчётливо почувствовал, как у меня над головой нимб растёт. Даже рукой на всякий случай проверил, чтобы убедиться, что это не так. За последним занятием меня и застал Жеребин.