— Ну что, идешь общаться?
Точно! Рубка, капитанский мостик, главнокомандующий, родители, император. Нет не так, родители, главнокомандующий и уже потом император. Он, конечно личность важная, но я не его подданная, так что подождет. Родители — понятное дело! — святое. Главнокомандующий, хоть и не из драконидов, но все равно — наш… А вот Император всея Земли для меня — седьмая вода на киселе в этой цепочке приоритетов, то есть первый с того краю.
— Пошли, — буркнула и потащила ее к нашим комнатам.
А как иначе? Не буду же я демонстрировать дорогим родственникам свой новый вид одежды, вернее, её полное отсутствие на мне.
***
— Ну ма-ма-а-а, — стенала я под насмешливым взглядом Олмека Шорта, стоя напротив голографического изображения всей моей родни… ну или почти всей — штук десять троюродный кузенов и кузин с семьями где-то потерялись (а скорее, просто не успели добежать).
— И речи быть не может, — отрезала голографическая родительница, решительно рубанув рукой воздух, прозрачной рукой прошлась поперёк капитанского ложемента и снова зыркнула на меня волком, — законы Альянса — это, конечно, серьезно, но наши традиции — это святое.
Разговор пошёл на новый круг своей бесконечной спирали. Уже полчаса одно и тоже, а я все никак не могла её успокоить. Дорогая семья в общем, и не менее драгоценная маман в частности — ни в какую не соглашалась оставить всё, как есть и дать мне поступить и выучиться. Требовала немедленного возвращения.
Баба Герда, тоже чья голопроекция присутствовала на мостике, тихо постукивавшая тростью и еще ни разу не влезшая в наш с мамой спор, вскинулась и посмотрела многозначительно на меня. Знаю я этот взгляд. После у него у меня всегда проблемы начинались. Неожиданно болезненно зачесалась пятая точка, вспоминая особо яркие моменты, после которых получала с маминой твёрдой руки заслуженное наказание в виде папиного форменного ремня.
Бабка хоть и была всеми многоуважаемой дамой с большим авторитетом, но, по словам некоторых, была той еще сумасбродной особой в молодости. Так вот, этот самый взгляд с детства не вызывал у меня ничего кроме восторга, потому что прочно ассоциировался с проказами. И пофиг на эти многообещающие «предвестники» на мою совсем не мягкую «Ж».
Вот и сейчас осознала, что получила добро на полную свободу действий. Ну и ладно, а то уже надоело ухмылки за спиной от альвийца.
— Мама, сколько мне лет? — ворвалась я в нескончаемый словесный поток дорогой родительницы.
— Что? — остановилась она, прекращая этот бег по кругу от одной стены к другой, — Что ты мне голову морочишь?! — начала она повышать голос, — Я прекрасно помню, что тебе уже давно девятнадцать!.. Другие в твоём возрасте замужем и детей нянчат, одна ты!.. — снова начало её тянуть куда-то в сторону от основной темы.
— Мам, — прервала я её, закатывая глаза, — ты считаешь меня взрослым человеком?
— Конечно, я считаю. Что ты уже давно взрослая для того, чтобы завести семью и детей… — снова завела она свою шарманку. Что это за зверь, я не в курсе, но выражение понравилось еще с периода трепетного отрочества, когда мы в школе всем классом проходили историю древности в период до Разделения.
— Тогда ты согласишься, что я также достаточно взрослая для того, чтобы самой решать, как строить свою жизнь дальше, — и снова мне пришлось вклиниться в ее начинающийся монолог.
— Ты всё ещё моя дочь, — с нажимом, нахмурившись, проговорила она.
— И я с этим, упаси меня Силы, не спорю, — подтвердила её слова, — но ты же понимаешь…
— Ты этого не сделаешь, — то ли ахнула, то ли оскорбилась она — моё многозначительное молчание было понято верно.
Мама невольно покосилась на ту, кто мог поддержать её или… меня.
Когда-то баба Герда тоже принадлежала к совершенно другому роду, пока… Пока, отпраздновав своё совершеннолетие, не объявила о выходе из рода родителей и не обосновала свой. Этот был смелый шаг для молодой и одинокой девушки. Тем более такого известного рода на Родонусе — прямых потомков того самого того самого генерала Тадеуша с его ожерельем из вражьих ушей.
Да, мы всю жизнь состояли в одном роду или переходили в род мужа, но тем не менее, вся равно оставались под наблюдением неусыпного ока родственников. Мы всегда чувствовали защиту и поддержку близких. Всегда могли рассчитывать на помощь даже самой дальней родни, если в этом будет такая необходимость. Взаимопомощь — та сила, что давал силу и уверенность в будущем.