“Привет”, - говорит она, садясь на кожаное сиденье.
“Привет”.
Ее глаза осматривают кабину, а затем поднимаются на меня. “Это твой грузовик?”
Я не уверен, что должна означать эта интонация. "Да?"
Я всегда гордился этим автомобилем. Это старый Ford F250 моего отца 1972 года выпуска, но он полностью отреставрирован, выкрашен в матовый светло-зеленый цвет с затемненными колесными дисками и кожаным салоном. Этот грузовик превратил меня в того парня, который, когда его спрашивают, есть ли у него дети, достает фотографию того, на чем он ездит. То есть до тех пор, пока две секунды назад Люси не добавила странную интонацию и не заставила меня захотеть припарковать ее в своем гараже, накрыть простыней и притвориться, что я никогда о ней не слышал.
Она хихикает. “Прости. Кажется, я сделала ударение не на том слове. Я просто имела в виду, что я уже ездила на этом грузовике раньше, но я не знала, что он твой.”
“О”, - говорю я, вздыхая с облегчением, что теперь мне не нужно отказываться от своей любимой вещи. “Да, когда Дрю помог тебе переехать домой, верно?”
”Да". Она загадочно улыбается, и я больше всего на свете хочу знать, что это значит, но она держит это при себе. ”Мне нравится". Ее пальцы тянутся к бардачку, где она беззастенчиво открывает его, заглядывает и снова закрывает. А теперь она опускает забрало и снова поднимает его. Она достает сдачу из моего подстаканника, пересчитывает ее и бросает обратно. Я загипнотизирован. Как долго она будет продолжать в том же духе, если я ей позволю?
”Люси..." - говорю я со смешком, и она вскидывает голову, вскидывает руки в воздух и драматично опускает их на колени.
“Я знаю, хорошо?! Но я - комок нервов. Почему я здесь? Что мы делаем?”
Ранее сегодня вечером я назвал эту женщину милой, и она выглядела так, словно вот-вот разрыдается. Потом, когда она призналась, что чувствовала себя загнанной в угол и отстраненной, я не смог этого вынести. Возможно, я не смогу ничего сделать, чтобы заставить ее почувствовать что-то большее, чем симпатичное, без того, чтобы ее брат убрал бы все болтающиеся части моего тела, но я могу что-то сделать с тем, что ей нужно возбуждение.
Моя ухмылка становится кривой. “Сегодня вечером мы делаем кое-что опасное”.
Ее улыбка исчезает, а глаза становятся широко раскрытыми, как у совы, что присуще только Люси. Это восхитительно, но я не осмеливаюсь сказать ей, потому что знаю, что она воспримет это так, будто я говорю, что тебе следует начать носить большие банты в волосах, а не то, что ты такая очаровательная, что я хочу поцеловать каждый дюйм твоей кожи.
”Опасное?" Ее голос слегка дрожит.
“Ага”. Я протягиваю руку за пятеркой. “Ты в деле?”
Она кусает губы и смотрит на мою руку. ”Я в деле". А потом, поскольку она Люси, она берет меня за руку и покачивает ею.
***
“Нет, нет, нет. Ты с ума сошел? Я мама, Купер, я не могу, черт возьми, сесть в тюрьму.”
Я ухмыляюсь и глушу двигатель своего грузовика. “Ты не попадешь в тюрьму”.
Даже в темноте я вижу, что ее глаза широко раскрыты. “НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ - ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ!”
“Шшшш”, - говорю я, посмеиваясь и прикрывая ее рот рукой. Теперь все, что я вижу, - это ее большие сверкающие голубые глаза. “Все будет хорошо. Я знаю владельца.”
Она убирает мою руку от своего рта, но, как я с большим удовольствием замечаю, не отпускает ее. “Тогда почему бы тебе не воспользоваться этим удобным маленьким устройством, называемым мобильным телефоном, чтобы позвонить владельцу и сначала спросить у него или нее разрешения?”
Я провожу большим пальцем по ее пальцу. “Потому что какое это было бы удовольствие? Я думал, ты хочешь сделать что-то опасное.”
Она немного рычит. “Я думала о чем-то более похожем на попытку съесть целый галлон мороженого за один вечер и не блевать“.
”Дикая женщина".
Моя насмешка вызывает у меня косой взгляд. “Купер. Я больше не могу быть дикой. Я несу ответственность не только за себя. Если я попаду в тюрьму, у меня есть четырехлетний ребенок, который будет очень скучать по своей маме и, честно говоря, будет поражен, увидев, как уродливо она выглядит в оранжевом”.
Я сжимаю ее руку. “Люси, поверь мне. Я не позволю тебе сесть в тюрьму. Мы собираемся запрыгнуть внутрь и выпрыгнуть, а затем отправиться в путь”.
Она стонет и несколько раз легонько ударяется головой о подголовник. “Это глупо. Ты плохо на меня влияешь».