Купер прерывает меня простым, но сильным поцелуем. ”Люси". Он произносит мое имя, но больше ничего. Вместо этого его рука медленно перемещается от моего лица к пупку, где он нежно закатывает нижний край моей футболки, обнажая только мой живот. Мое дыхание застывает в легких, когда я смотрю, как Купер кладет свою теплую ладонь мне на живот и разводит пальцы от самого дальнего ребра до самого дальнего ребра. Даже в темноте я могу разглядеть, как его глаза смотрят на меня сверху вниз, и мне так сильно хочется спрятаться, притвориться, что ничего из того, что я сказал, не правда, и просто не снимать одежду до конца своей жизни. Но когда его большой палец нежно проводит по моей самой глубокой растяжке, и он улыбается, я расслабляюсь — я отдыхаю.
Он опускает мою рубашку обратно, прежде чем снова нависнуть надо мной, прижимая меня так, чтобы он мог смотреть мне прямо в глаза. “Ты прекрасна, Люси. Все в тебе. - Он дарит мне медленный, долгий поцелуй. “Сексуально”. Поцелуй. “Женственно”. Целует. “Сильно”. Целует. “Все, что я когда-либо мог пожелать в женщине”.
Слезы катятся по моим щекам, и Купер целует их. Я утыкаюсь головой в его шею и позволяю его весу и словам успокаивать меня, не осознавая до сегодняшнего вечера, насколько я на самом деле неуверенна. Он переворачивается на спину и притягивает меня к себе на грудь. Его рука гладит мои волосы, и еще одна слеза скатывается по моему лицу. Последние четыре года я успокаивала Леви, заботилась о его нуждах, жертвовала своими собственными желаниями и комфортом, чтобы убедиться, что его желания удовлетворены. Но сегодня вечером…Я тот, кто утешена.
Он больше ничего не говорит, и я тоже, потому что даже не знаю, что сказать. Все кажется слишком слабым, и я боюсь, что если скажу то, что на самом деле чувствует мое сердце, я отпугну его. Вместо этого я медленно провожу рукой по груди Купера, пока моя рука не останавливается на его подбородке. Я играю со своей любимой прядью волос, которая выбивается у него на затылке, и улыбаюсь, прежде чем положить голову ему на плечо. Я закрываю глаза, чувствуя тепло его кожи на своем лице и слушая его тихое ровное дыхание. Он хорош для меня, и я думаю, что я хорош для него.
Я не знаю, как долго мы лежим здесь вместе, моя рука крепко обнимает грудь Купера, а его рука нежно убирает мои волосы с лица, но это блаженство. В конце концов, засыпая, я думаю, что никогда его не отпущу.
***
На следующее утро солнце будит меня рано, и я прищуриваю глаза, разглядывая большую мужскую руку, перекинутую через мое плечо. Я целую его и улыбаюсь его загорелой коже, волосы на его руке щекочут мои губы.
Купер делает волнующий глубокий вдох, когда я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Поскольку все знают, что утреннее дыхание - это зверь, я собираю простыни в кучу и натягиваю их на рот, прежде чем пожелать доброго утра.
Он одаривает меня самой очаровательной улыбкой со сморщенным носиком и приоткрывает один глаз. Его волосы торчат во все стороны, а обнаженная грудь выставлена на всеобщее обозрение. Ну, не все — только я. Только я могу это увидеть, потому что, хотя у нас еще нет официального названия, Купер мой — полностью мой - и я отказываюсь делиться. “Доброе утро, красавица”.
Моя улыбка сияет, потому что меня заводят такие дурацкие реплики, как эта. Я хочу собрать их как можно больше и одеваться в них каждый день, прогуливаясь по всему городу и выставляя их напоказ, чтобы все могли видеть. Цветистые слова прекрасны, когда они искренни.
“Это реально?” - спрашиваю я Купера, прижимаясь к его груди и чувствуя тепло, исходящее от его кожи, как будто он сделан из ядра земли. Моя рубашка неловко скручена вокруг меня, и я не знаю, как Купер это чувствует, но он чувствует. Его рука тянется ко мне за спину и тянет ее вниз, чтобы она снова сидела правильно. Такие мелочи, как это, которые он делает, выворачивают меня наизнанку.
“Я надеюсь на это”, - говорит он сонным, хриплым голосом. Я не могу удержаться от улыбки и целую его в грудь.
“Ты должен поскорее выбраться из этой башни, Рапунцель”, - говорю я, прижимаясь к нему еще теснее.
Его смешок грохочет в груди, и он целует мои волосы, прежде чем положить подбородок на мою голову. “Ты приводишь не очень убедительные доводы в пользу моего ухода”.
“Я знаю”. Я обнимаю его и обнимаю по-медвежьи. “Но тебе действительно нужно идти. Леви скоро встанет, и он не стучит, прежде чем ворваться сюда.”