Кто-то из офицеров форта хотел пригласить Кончиту на следующий танец, но Хвостов с остекленевшим взглядом отодвинул его в сторону и встал перед девушкой, прижав руку к сердцу и громко щёлкнув каблуками.
«Идиот, — подумал Резанов, — нам только скандала здесь не хватало». Он видел, как Кончита, приняв приглашение, смущённо взглянула на в упор пялившегося на неё русского офицера и тут же потупила глаза. Хвостов что-то говорил ей по-французски, но Кончита лишь мило качала головой, давая понять, что не знает языка.
Лейтенант и после окончания танца пытался удержать Кончиту рядом с собой, но девушка оглянулась на Резанова, безмолвно призывая спасти её от общества агрессивно настроенного офицера. Резанов подошёл и по-испански попросил разрешения на танец. Она благодарно улыбнулась.
Прежде чем отвести даму в центр зала, Резанов сказал обиженно сжавшему губы Хвостову:
— Николай Александрович, донья Игнасия заждалась, когда же капитан «Юноны» уделит ей своё внимание».
— Вы так чудесно танцуете, сеньорита, кто учил вас? — спросил он у Кончиты.
Она удивлённо вскинула на него свои волшебные глаза:
— Разве я помню, кто учил меня говорить? Мне кажется, я танцевала всегда. Я училась сама по себе, глядя, как танцуют родители, соседи.
— Но здесь живёт совсем немного семей.
— Да, увы! Но мы ездили в Монтерей, в другие селения.
Когда танец закончился, Кончита пригласила Резанова во двор, сославшись на духоту в доме.
Однако по её прихоти они прошли за ворота крепости и остановились на берегу залива. Кончита легко опиралась на руку Резанова.
Воздух был напоен запахом луговых трав. Яркая луна серебрила воды залива, и можно было видеть тёмный силуэт стоявшей на якоре «Юноны». В отдалении раздался тоскливый вой, и остервенело отозвались на него ожившие от дремоты крепостные собаки.
— Волк? — неуверенно спросил Резанов.
— Да, — беспечно повела рукой Кончита. — Здесь их много... Пожалуйста, расскажите что-нибудь о своей родине, о Петербурге, о других городах, где вы бывали. Луис говорил, что вы объездили на своих кораблях чуть ли не весь мир... И вы же бывали на придворных балах. Расскажите о них.
«Там, — подумал Резанов, — эта похожая на дикий цветок девушка могла бы стать первой красавицей». Вслух он сказал иное:
— Придворные балы, сеньорита, не такое уж весёлое зрелище. На завсегдатаев они навевают скуку. Но для впервые выходящих в свет дам это, безусловно, лучший повод продемонстрировать своё положение, наряды, драгоценности. Этот мир полон скрытого соперничества, интриг, и случается, что именно там, на дворцовых балах и приёмах, плетутся тайные нити заговоров, меняющих ход истории...
На эту тему Резанов мог говорить долго, но он ограничился кратким рассказом о том, как влиятельны были некоторые фавориты императрицы Екатерины Великой, сдобрив свой рассказ парой анекдотов, характеризующих нравы придворной среды.
Он говорил с лёгкой иронией, но Кончите не уловила её, а услышала в его рассказе лишь то, что хотела услышать.
— Вы такой счастливый человек, что имеете возможность жить в этом мире, — с глубоким вздохом сказала она.
— Но, по-моему, и вы здесь, в Калифорнии, живете совсем неплохо, — протестующе ответил Резанов. — Ваша жизнь естественна, тут прекрасный климат, плодородные почвы, чудесная природа. Вас окружают люди, которые любят вас...
— О да, — с оттенком горечи ответила Кончите, — иногда я думаю, что я и умру на этой земле, не увидев более ничего... Да, конечно, сеньор Резанов, прекрасная земля, в достатке хлеба, в изобилии скота, а что ещё? Скажите, что же здесь есть ещё и какое может быть настроение живущей здесь девушки, если она чувствует, что достойна какой-то иной жизни?
Поражённый этим страстным признанием, Резанов внимательно посмотрел на неё. В бездонных глазах Кончиты он увидел, что характером и чувствами она взрослее своих пятнадцати лет.
— Идёмте в дом, Конча, — просто сказал он. — Я боюсь, как бы вы не простыли.
Она с благодарностью сжала его руку.
— Спасибо вам за рассказ, сеньор Резанов, и простите, что он навеял на меня грусть. Это пройдёт. Давайте веселиться!