"Вниз!" воскликнул он, вскакивая с кровати. "Мы должны спуститься вниз! Силы небесные, я хотел бы, чтобы у нас был подвал, чтобы спрятаться ". Он услышал, как его родители и сестра кричат в своих спальнях. "Внизу!" он снова закричал, на этот раз во всю мощь своих легких. "Мы спрячемся за прилавком. Это вкусно и густо - лучше, чем ничего".
Только позже он перестал думать о том, что спускаться вниз в кромешной тьме, возможно, было опаснее, чем если бы рядом разбилось яйцо. Но вся семья спустилась целой и невредимой. Они сгрудились за прилавком, замерзшие и напуганные, переполненные и неуютные. "Завтра в новостных лентах будут кричать о воздушных пиратах", - предсказал Траку.
"Нет, если одно из этих яиц взорвется в их офисе, они этого не сделают", - сказала Лайцина.
"Я надеюсь, что некоторые из них нападут на альгарвейцев здесь, в городе", - сказал Талсу. "В противном случае лагоанцы или куусаманцы там, на этих драконах, просто зря тратят свои яйца".
"Почему они беспокоят нас?" его мать взвыла, когда яйцо упало рядом и заставило здание задрожать. "Мы ничего им не сделали".
Талсу изо всех сил старался думать как генерал, причем генерал-иностранец. "Если они нанесут удар по Елгаве, - сказал он, - это затруднит альгарвейцам вывод людей из нашего королевства и отправку их в Ункерлант". Он сделал паузу. "Это значит, что мы с отцом не будем продавать рыжеволосым так много плащей".
"В таком случае, прокляните чужеземцев!" Воскликнул Траку. Может быть, он имел в виду именно это. Может быть, он шутил. Может быть, он делал и то, и другое одновременно. Как бы то ни было, Талсу смеялся, несмотря на смерть, обрушившуюся дождем на его родной город. Пусть это действительно поразит альгарвейцев, как и сказала моя сестра, подумал он и надеялся, что высшие силы слушают.
***
Лей-линейный караван полковника Спинелло остановился в разрушенном городе на востоке Фортвега - не то чтобы в Фортвеге были города, восточные или западные, которые не были разрушены. Капрал, исполнявший обязанности проводника, заорал: "Это Громхеорт. Двухчасовая остановка - мы забираем здесь людей и лошадей. Двухчасовая остановка".
"Громхеорт", - пробормотал Спинелло. Он бывал в этом месте раньше, когда служил в Ойнгестуне в те дни, когда война была легкой. Когда он думал об Ойнгестуне, он думал о каунианской девушке, которой там нравилось. Он коротал много горьких часов в Ункерланте, рассказывая истории о Ванаи.
Громхеорт был крупнейшим фортвежским городом недалеко от границы с Алгарвией. Почти без сомнения, каунианцев из Ойнгестуна привезли бы сюда, чтобы альгарвейцам было легче отправить их на запад для жертвоприношения. Если бы Ванаи был здесь, если бы он мог найти ее и вернуть назад… Она не будет принесена в жертву, и мне не придется спать с какой-нибудь коренастой крестьянкой из Ункерлантера, подумал Спинелло. Все будет хорошо для нас обоих.
Он встал и похромал к двери фургона. Его нога все еще была не такой, какой могла бы быть. Но он мог ею пользоваться. И Альгарве в эти дни требовался каждый человек, хотя бы отдаленно способный сражаться, чтобы бросить его в бой против короля Свеммеля.
За пределами склада продавец газет размахивал экземпляром своего товара и кричал по-фортвежски. Спинелло лишь немного знал фортвежский, но суть уловил: альгарвейские драконы нанесли сильный удар по Сибиу. Его рот скривился. Некоторые из наиболее невежественных или забывчивых жителей Фортвежья могли бы воспринять это как победу альгарвейцев. Но если бы Лагоас и Куусамо не напали на островное королевство, альгарвейским драконам не было бы необходимости нападать на него.
Он не видел явных каунианцев на улице. Но что это доказывало? Он слышал о колдовстве, которое позволяло им выглядеть как жители Фортвежии, и о неприятностях, которые это доставляло оккупационным властям. Когда он заметил пухлого рыжеволосого констебля в тунике и килте, он помахал ему рукой. "Ты, там!"
На мгновение он подумал, что толстый констебль притворится, что не слышал, но парень не совсем осмелился. "Да, полковник?" сказал он, подходя. "Чего вы хотите?"
"Вы случайно не знаете, были ли каунианцы из никому не известной деревни под названием Ойнгестун доставлены сюда для сохранности?" Спросил Спинелло.
"Я знаю это". Грудь констебля раздулась от чувства собственной важности, пока не выпятилась почти до живота. "Я сам помог привести в чувство этих блондинок".