Поль возился с досками и обломками мебели, изредка чертыхаясь, дедушка постанывал, лежа в углу на тюфяке, а Лун рассказывала о Шаре. Религия «шаристов» не была очень уж кровожадной. Изредка случались ритуальные казни. Недовольных наказывали чаще морально – переставали с ними разговаривать, замечать их. Как правило, это помогало. Недовольных карали вообще странным образом – оставляли на ночь один на один с Шаром. Утром провинившегося было просто не узнать – сама покорность и послушание, вплоть до раболепия. Но такой наказанный был уже потерян для общины – постепенно опускался до положения скота. И поведение было соответствующим – ел, спал и работал.
Случай с Полем действительно был уникальным. Лун не помнила, чтобы когда-то еще появлялся подобный демон. В истории общины такого не случалось.
– Польщен, – пробормотал себе под нос Поль, возясь с баррикадой. – Но предпочел бы избежать славы пионера на столь неблагодарном поприще.
Из спальни показался дед. Он что-то сказал Лун.
– В чем дело, Лун?
– Дедушка говорит, что тебе нужно уходить. Он верит – ты не демон. Зачем умирать невинному человеку?
Поль вздохнул.
– Слушай внимательно сама и переведи своему дедушке. Разве вы можете сами противостоять стражникам?
– Но ты же гость!
– Тем более! Стражникам все равно, гость я или нет. А у гостя должно быть право попытаться исправить зло, которое он причинил хозяевам. И давай больше не будем об этом…
Два дня ушло на подготовку, а на третий Поль в последний раз проверил свои хлипкие донжоны и форты, с сомнением пожал плечами и сел с Лун учить язык, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Правда, направленность урока была своеобразной. Поль заучивал фразы типа: «Оставьте нас в покое!», «У меня не было дурных намерений!» и «Мы вооружены и будем защищаться!»
Утро наступило тревожное. Лун долго к чему-то прислушивалась, потом обернулась к Полю. Лицо ее, осунувшееся за дни ожидания, было белым.
– Все уже знают.
– С чего ты это взяла?
– Обычно с окончанием «Дней Пин» становится очень шумно. Сейчас – тишина.
Поль и сам слышал, что на улице тихо, как и прежде, и подумал было, что Лун ошиблась и роковой день наступит только завтра. Сейчас же тишина па улице казалась ему зловещей.
Он еще успел подумать о том, как же население поселка узнало о случившемся, если никто не выходил из дома, и подивиться никчемности этой мысли, когда обостренный слух уловил вдали негромкие размеренные шаги нескольких человек.
Поль невольно поднялся, напрягаясь, чувствуя, как предательский холодок пробежал по телу. В животе вдруг ощутилась пугающая пустота.
– Ну, держись, ребята, – стараясь голосом прогнать от себя этот приступ страха, громко сказал Поль. – На Земле войн много было, опыт у нас большой. Однако попробуем для начала договориться.
Шаги остановились у дверей дома. Последовала секундная пауза, затем в дверь сильно ударили, и послышался высокий резкий голос.
Лун затряслась, прижалась к Полю, прошептала:
– Они требуют открыть, чтобы свершилось преднамеренное.
Поль обнял ее за плечи.
– Попробуй объяснить им, что случилось. Это недоразумение, пусть поймут.
Лун дрожащим голосом заговорила. Речь ее продолжалась минут десять. За дверью молча слушали. У Поля затеплилась надежда, что обойдется без штурма.
Но вот прозвучало несколько слов, и в дверь опять ударили, сильнее прежнего.
– Им все равно. Приговор – смерть.
Полю неожиданно стало весело.
– А вот фигушки! Лун, давай в погреб, к деду. А я их тут встречать буду.
Лун тихой мышкой скользнула вниз, а Поль выкрикнул заученную накануне фразу об орудии и обороне. Затем проверил, как висит на поясе кинжал, и покрепче взял дубинку, сделанную из ножки стола.
Три часа спустя положение оставалось почти таким же. Стражи несколько раз за это время принимались ломать дверь и щиты на окнах, но Поль орал диким голосом и колотил дубинкой по щитам изнутри. Нападавшие отступали.
Вот и сейчас они сидели на корточках вокруг дома и к чему-то готовились. Сквозь щели в досках хорошо просматривались их неподвижные фигуры в балахонах.
Лун несколько раз высовывалась из погреба, спрашивала: «Как там?» «Никак, – отвечал Поль. – Сидят».
А потом все закружилось очень быстро. Еще одна группа стражей притащила толстое бревно и приготовилась таранить дверь. «Правильно, – кивнул Поль, – я бы тоже так поступил». Он понял, что наступает решительный момент. Дверь стражи непременно вышибут. Но она достаточно узкая, и все сразу в дом попасть не смогут. Нужно будет встречать их на пороге по одному, ну, по двое, и держаться дальше.
Так он и сделал. Когда дверь под мощными ударами затрещала и раскололась, тяжелая дубинка Поля замолотила по головам и спинам пытавшихся проникнуть сквозь пролом. Несколько минут удалой работы – и враг отступил.
Поль, тяжело дыша, кое-как восстановил баррикаду и приготовился к новым атакам. Ему уже не было страшно. Происходящее начинало напоминать комедию из рыцарских времен. Или, наоборот, героический фильм, когда один богатырь сдерживает натиск целой орды. На секунду Поль даже загордился – как лихо у него получается!
Но недооценил аборигенов. Во время следующего приступа, когда Поль сосредоточил все внимание на тех, кто пытался пробиться в двери, другие, одним ударом снеся щит на окне, вломились в комнату.
И закружилась схватка! Какое-то время Поль отмахивался от наседавших на него стражей дубинкой, но нападавших было слишком много, и все они щетинились короткими мечами. Несколько раз жала мечей доставали космонавта, комбинезон его был уже разорван, и кровь сочилась.
Но это была не только его кровь. Зверея от боли, понимая, что его одолевают, Поль бил теперь в полную силу. Хрустели кости, раздавались стоны и приглушенные крики. Изредка кто-нибудь из нападавших отваливался в сторону и оставался лежать. Но на место упавшего становились двое. Сверкающий круг мечей вокруг Поля сужался.
Наконец, при очередном резком взмахе, дубинка вырвалась из скользких от крови пальцев и улетела в другой конец комнаты. И сразу же мечи придвинулись почти вплотную к груди Поля.
Он резко отпрыгнул к стене, выхватывая кинжал. Увы, фехтовать Поль не умел. Противники его дрались мастерски, со знанием дела. Все чаще и чаще доставали мечи космонавта, все больше кровавых пятен появлялось на его комбинезоне. И вот один из стражей, отбив кинжал Поля, резко присел и ударил снизу. Меч с хрустом вошел между ребер в тело. Поля шатнуло. Он еще успел отмахнуться, разрубая голову ударившего, тот рухнул, выпустив рукоятку.
Все замерли. Поль стоял, опершись спиной о стену, растерянно глядя на меч, торчавший из его груди. Блок отчаянно тарахтел, гремел, стараясь компенсировать уже непоправимую рану. А стражи ждали, когда Поль наконец упадет.
Внутри у Поля горел страшный огонь, стены комнаты плыли, затягиваясь кровавой дымкой. Но он все еще держался на ногах. Одна мысль не давала ему упасть: «Если сейчас я умру, следующими будут Лун и ее дед».
Тогда он тряхнул головой, разгоняя туман, ухватился за рукоятку меча и рванул его, вытаскивая из раны. А затем медленно поднял уже все вооруженные руки.
В толпе стражей послышался удивленный ропот, потом вновь в грудь Поля нацелились блестящие острия.
Поль дрался, не думая о ранах, не ощущая горячих струек, стекавших по телу. Но вместе с кровью из него уходили и силы, все труднее становилось отражать удары.
Он отвлекся на выпад слева, открылся, и еще один меч разорвал его грудь. Блок, титакнув в последний раз, умолк. Невыносимая боль согнула Поля, швырнула его на колени, заставила разжать пальцы. В наступившей тишине раздался звон выпавшего оружия.
Поль стоял на коленях, все больше и больше слабея. Комнату почти совсем заволокло багровым туманом. В ушах гудели колокола, заглушая довольные голоса стражей.
Его не добивали. К чему? После таких страшных ран человеку остается жить немного. Стражи стояли, опустив оружие, ждали конца. Сейчас демон умрет, они покончат с девчонкой и стариком, и вновь в общине наступят покой и порядок.
Но демон не хотел умирать. Жутко захрипев, он оперся на колено, не поднимая головы, потом, взявшись за рукоятку меча, торчавшего из груди, напрягся и вырвал его, как и первый. Медленно, через силу, поднялся, опираясь о стену. Дымящееся от крови лезвие вновь приготовилось к обороне. И наконец демон открыл глаза.