Воняло в подвале отвратительно — хоть нос зажимай. Прелым, гнилым, резком запахом мочи, сырым бетоном. Подвал тянулся дальше и явно уходил за пределы дома. В темноте и под землёй у Тимура заметно поубавилось храбрости. Кошка притихла настолько, что Глеб — боялся, она всё-таки сдохла от страха. Как вариант скормить её новому Нику она, впрочем, тоже подходила.
Метров через шесть они упёрлись в небольшую комнату без двери с обшарпанными бетонными стенами. Прямо напротив дверного проёма было тело — оно сидело на полу, как кукольное, сложив руки по бокам, вытянув ноги. Глеб понял, что это труп, потому что головы у тела не было. Тимур встал как вкопанный, отступил на шаг назад и задышал громче, чаще. Глеб продвинулся на два шага вперёд, один из них был внутрь комнаты. Осветил фонарём саму комнату и только тогда понял — чёрные кляксы, что тянулись от тела и висели на потолке, по углам, не были тенями. Но не были и кровью. У тела дёрнулся указательный палец на правой руке, а чернота стала комковаться и скатываться к нему, как вода.
Тимур задышал так громко, что, казалось, его вот-вот вырвет. Поставил переносу на пол и побежал назад, спотыкаясь.
— Привет, — поздоровался Глеб. Его, напротив, снова охватил фатализм и безразличие. Он не то чтобы верил Нику. Он просто думал, что нет разницы, выйдет он отсюда сильнее или его тут убьют. Он подозревал, что пробуждал в себе эти чувства искусственно, когда нужно было как сейчас — не бояться. Но он научился этому недавно, как раз после своего побега.
Чернота была как толпа. Она собиралась где-то узлами, застревала там ненадолго, потом стягивалась к телу. Постепенно над шеей стали появляться очертания головы, которые наполнялись неравномерно, но всё же. У этого не было ни лица как такового, ни его очертаний. Голова — как у манекена. Некоторое время оно продолжало сидеть, пока за спиной Глеба бесновалась и орала кошка. Глеб ждал и выглядел при этом спокойно, словно всё происходящее — просто ещё одна выходка Ника. Глеб продолжал стоять на месте и тогда, когда голова снова «взорвалась» и на этот раз чернота её бросилась на него, словно в шее прорвало кран с нефтью.
Глава 19
Глеб позволил себе единственную слабость — он закрыл глаза. Его не сбило с ног, даже не коснулось. Но он ощутил гнилой запах. Так осенью пах перегной. Глеб открыл глаза — вокруг была шевелящаяся чернота. Обернулся назад — там то же самое. Эта чернота обволокла его, во всяком случае по пояс точно, дальше он не видел. Потом так же резко ушла назад, словно кто-то плёнку пустил в обратной перемотке. Глеб ощутил, как ему стало легче дышать. Не сразу он рассмотрел — трупа уже не было, но на стене напротив него замерло существо: полностью чёрное оно стояло на четвереньках, выкрутив голову, чтобы смотреть на Глеба. На секунду его пощекотало страхом… а потом Глеб издал звук, похожий на кашель. И ещё раз, уже не стесняясь — он смеялся. Смеялся потому, что по стенам ползал Никита, и как бы он сейчас не выглядел — это был Никита. От осознания этого стало так смешно, что Глеб не сдержался. Тогда существо бросилось, на месте лица появилась чёрная пасть, которая прицеливалась оторвать Глебу голову. Тот выпрямился, чтобы Никите было удобнее. Существо так и замерло с открытой пастью. Чёрные зубы почти касались щеки Глеба, но тот терпеливо ждал, теперь он выглядел серьёзным.
— Извини, что раньше не пришли. Дом сожгли. Меня держали в коробке. Черти не знали, что и думать. Да и тебя, знаешь, сложно найти. Чем ты питаешься теперь? Ах да, тут твоя кошка.
Глеб отвернулся — с большим облегчением на самом деле. Очень много сил уходило чтобы стоять и делать вид, что всё в порядке. Смех был скорее нервным, но на существо, похоже, подействовало. Глеб подобрал переноску и протянул. За кошку он не волновался — сожрёт так сожрёт. Меньше хлопот. А вот кошка шипела и выла, перейдя на ультразвук, когда существо протянуло руку, запустило в сумку и пошевелило там. Кошка не замолчала, но крик стал более отчаянным и испуганным. Глеб не рискнул бы сейчас доставать её из переноски.
— Тут Ева. И Тимур тоже. Снаружи ждут. И знаешь что… Когда все думали, что ты умер, когда все увидели, как ты застрелился — Кристина плакала. Говорят, у неё истерика случилась. Она бы тоже пришла, но, уверен, она будет рада, что ты жив, — Глеб говорил быстро, волнительно, словно юнец, забалтывающий девушку на первый секс и понимающий, что она поддаётся, но ещё колеблется. — Ник? Ты можешь говорить?