— Но я же не ошибся. Ты тот самый «хобот», за который мы вытащим слона… Если они не дураки, конечно. Но они рванули из дома буквально через пару часов после смерти Леонида. Но он мог успеть их предупредить… А я закладывал установку, чтобы тебе не дали ни шанса с ними связаться. Значит, они сейчас могут спокойно отдыхать. И завтра ты так же спокойно зайдёшь к ним и перестреляешь всех.
Глеб так усмехнулся, что ещё сильнее треснули губы. Не удержался, издал громкий смешок, а потом и вовсе расхохотался. Просто очень живо представил себе, как он бегает за Никитой и пытается его «пристрелить», а Ник, тварь, мало того, что бессмертный, заинтересуется и будет убегать от Глеба как заигравшийся кот. Вот он я на потолке, вот в углу, а вот вылез в окно, влез обратно через канализацию. Бесов скривился от гнева, сжал челюсть, но приблизиться не попытался — рисковать собой у него были специальные люди.
Обычно Киру требовалось много времени, чтобы дойти до двери. Но стоило в этот раз Тимуру открыть её — Кир уже был напротив. На достаточном расстоянии, чтобы не напугать и не мешать войти. Словно всё это время их ждал.
— Привет, коматозник, — Тимур направился к нему, попутно снимая куртку. Сейчас нужно было переодеваться в бронежилеты. — Ещё что-нибудь расскажешь?
— Где Глеб? — пересчитал их взглядом Кир.
— А то ты не знаешь. — Тимур сбросил куртку прямо на пол, стал снимать футболку. Ева стояла, засунув руки в карманы, Ник прокрался за спину Кира. — Мы вот у тебя спросить хотели.
— Какие гарантии, что ты не врёшь? — сурово спросил Кир. — Что вы не разыграли это всё с Глебом вместе. Зная, что я не смогу его бросить.
— Мы и не знали, — созналась Ева. — И до сих пор не знаем.
Она наблюдала за Ником. Кир был усилителем, и Ник за его спиной бурлил, чёрная шкура перекатывалась. Выглядело так жутко, словно он вот-вот взорвётся. Еве хотелось бы развести их в разные концы длинного коридора, чтобы они не влияли друг на друга, но на это совсем не было времени.
— У нас на самом деле времени впритык, потому что вряд ли с ним будут осторожнее. Главное, чтобы не умер. У Бесова же есть люди, которые умеют так? — попытался надавить Тимур. Он говорил так, словно ему самому на Глеба было плевать. Словно волновался тут только Кир, но тот лишь глянул исподлобья раздражённо. Ева безмолвно приняла роль доброй стороны и со вздохом заговорила:
— Мы проверили, пока ехали. У Бесова десять квартир и домов. У него и его семьи. И это только записанные. Но вряд ли он отвёз бы Глеба в известный дом. Ну начнём мы их проверять. Стоит в первый заглянуть и если он не там — мы его больше не найдём. С удачей у нас сейчас не очень. Так что давай, помоги ему. Нам нужно знать про способности оставшихся наёмников Бесова и куда он возит пытать.
— А по-вашему Бесов не знает, что я его сдам, если что?
Тимур и Ева переглянулись, Ник издал что-то среднее между смешком, кашлем и звуком сблевавшей кошки.
— По-твоему для Бесова ты взят в плен? — спросил Тимур. Теперь он выглядел так, словно жалел Кира и это было хуже прежнего высокомерия. Тот как-то неловко повернул шею, выдавил из себя:
— Да, что же ещё?
— Ну. Не знаю. Например ну. Что ты умер! — Тимур нервно засмеялся. — Ну правда. Я бы так подумал. Ну тогда тем более ты никого не подставишь.
— И не спасу, — насупился Кир. Ева не сразу поняла, что он имел ввиду не Глеба, а свою прошлую команду. — Можно подумать, ты меня всё это время не жрал а тут сожрёшь. — Видимо, что-то сказал ему Ник.
Павел чувствовал себя попавшим в ловушку и теперь пытался найти, где именно он оступился, что сделал не так. В последнее время ему не давали выбора. С того момента, как он впервые убил — все завертелось и этот поток унес его. Он думал, что это хорошее течение, которое принесет его в новый лучший мир. Но оказалось, что поток селевый, и Паша зря расслабился — кучи грязи и песка постепенно хоронили его, ветки в стылой воде грозили перемолоть даже кости в порошок. Он словно только теперь проснулся. Его сознание и раньше пыталось убедить его, что он свернул не туда, но теперь орало дурниной. «Тут ничего хорошего нет. Тебя обманули, это путь в могилу». И Паша холодел при мысли об этом.
Он не знал, где мог не ошибиться. Если бы его вернули обратно во времени и без нынешний знаний — он снова поступил бы так же. В нем накопилась ненависть, злость, она искала выхода. Он сжег бы себя, если бы тогда не спалил несколько полицейских, охранявших митинг. На тот момент для него вся полиция была одинаковой. Но потом он смотрел эти видеозаписи и что-то внутри него говорило: «Такие же мальчишки, как ты. Думали, что найдут себя здесь, но еще не разобрались в том, что к чему». Он видел избиения на митингах безоружных и слабых людей, ему хотелось отомстить за это. А теперь он думал: тех ли он сжег, что били людей, или это были растерянные срочники, впервые оказавшиеся на площади в форме. Сейчас он особенно остро чувствовал родство с теми, кого тогда сжег живьем. Потому что и он был сейчас таким же мальчишкой. Да, у него не было выбора — Черти пришли убить его. Черти, которые до этого подсказали ему путь, подсказали как жить и что делать, куда деть эту ненависть. Направили и тут же отреклись. Но потом появился Бесов, и сейчас Павел думал, что и тут его развели. Он был на тот момент сильно разочарован в Чертях, потому что считал себя правым в своей мести государству, не мог признать, что ошибся, потому что слишком уж ужасной была ошибка. И идею заменить Чертей собой он воспринял отлично — ведь, похоже, он лучше Чертей знал, какими они должны быть. Он был более достоин, чем они. Но он все еще подчинялся Бесову, а Бесов вел себя в понимании Павла неверно, он не смог бы стать их координатором. Начиная с того, что Бесов приказал добить одного из команды, заканчивая тем, что добить приказал снова своему. Захару, который в понимании Павла тоже должен был стать новым Чертом. А теперь Калинин… Калинином восхищались наравне с Чертями. Если бы Черти только намекнули, что следователь им мешает, его бы вскоре убил кто-то из их фанатов. Но на Калинина копали, его заочно считали садистом, убийцей. Ничего этого не было: это был помешанный на работе человек. Он мог бы поймать уже пачку маньяков за то время, пока его мариновали заниматься Чертями. Его не трогали Черти, его руководство ждало, когда он сдастся и уйдет с поста. Фанаты Чертей следили за ним, как за заклятым врагом кумиров, ловило все крупицы его расследования, что просачивались в прессу. И Калинин, в отличие от Чертей, к моменту своей смерти себя не предал. К тому же Павел винил и себя — чего он в самом деле ждал? Что следователя отпустят, чтобы он на завтра вспомнил и с нарядом приехал в дом Бесова? Чтобы потом догадался, зачем это сделал, и быстро вышел на новых Чертей? Нельзя было позволять вообще Калинина в это смешиваться.